Река Душ - Павел Каратанов

проходя мимо салона «Трансформатор Т-2», я создала себе неброский макияж, ну и заодно дурня умыла. Посмотрела, оценила — вручила Ване в руки букет хризантем-ромашек (мама терпеть не могла розы), взяла его под руку и поручила вывести нас из-за гудящей бетонной коробки.

В подъезд мы просочились за неспешной толстой тёткой — она пёрла сразу три пакета со жратвой, потела и пыхтела, на нас внимания ноль — не еда, не интересно. Новый телефон показывал шесть сорок пять вечера, кто-то точно должен быть дома — дрогнувшая рука, вдох, выдох — звонок.

Открыл дверь постаревший и поседевший, но всё ещё подтянутый, дядя Слава, сощурил глаза и молча качнул подбородком вверх-вниз, мол «чего надо».

— Мы не свидетели Иеговы и веру за деньги втюхивать не станем, — от волнения мне в голову лезла полная дичь. — Я пришла сказать тебе большое спасибо за афганку и рюкзак, дядя Слава, ну и маму повидать.

— Слава, кто там? — мама вышла из кухни-гостиной, вытирая руки небольшим полотенцем, — А…

— Я не «а» — я Василиса. Здравствуй, мама, мы вернулись, — на меня вдруг напала нежность и плаксивость, слёзы сами выступили на глазах.

— А я знала, — закончила фразу мама, — знала, что это не правда — не могла ты так просто исчезнуть, не так мы тебя воспитали.

— Не так, — согласилась я с ней, — я Ваню искала. Нашла вот, — и показала на него ладошкой правой руки.

— Так это не страшные инопланетяне, принявшие облик твоей помолодевшей дочери? — спросил дядя Слава, продолжая стоять в дверях гранитным утёсом, защищающим свою спокойную бухту. — Можно их в дом запускать?

— Я не знаю, как это возможно, но это Василиса… Заходите, конечно! — вспыхнула мама, махнула рукой и выронила полотенце.

Мы зашли и сняли обувь, я попросила разрешение и достала из мешка «клайма» очень недовольного жизнью Жабодава, сильно озадачив дядю Славу и вызвав «Ой!» у мамы. Единорог фыркнул, сразу сориентировался в незнакомой обстановке и потрусил на кухню — «Война-войной, а обед по расписанию» — для кого-то лозунг, а для него образ жизни. Мы трое проследовали на кухню за единорогом и расселись на стульях.

— Мам, не готовь ничего, мы с гостинцами, — попросила я и создала на столе торт «Прага», пирожки с мясом и грибами, большой стеклянный чайник с зелёным чаем и четыре чашки, — «Вот как у неё получается создавать чай сразу горячим, а?» — позавидовала я Клавдии, подогревая чай в чайнике.

— Что это? — удивилась мама, а дядя Слава, закрыв входную дверь, пришёл к нам, встал в дверях кухни и сложил руки на груди.

— Это долгий рассказ, мама, пей чай и кушай тортик, — улыбнулась я ей и указала дяде Славе на стул, — Дядь Слав, ты бы тоже присел. В этой истории будет много невозможного и удивительного. Так вот, пошла я в очень раздражённом состоянии в МФЦ…

За мой рассказ было много удивлений и уточнений:

— «Это единорог?!» — «Гав!» — «Конечно, а вы думали он какой?».

— «Прямо всё, что пожелаешь?» — «Да, прямо всё. Но, поверь, обилие выбора напрочь закрывает и возможность его сделать. И всегда надо помнить про ответственность, неоправданная наглость фатальна».

— «Так ты был не из нашего мира?» — «Да, но в психушку или на опыты мне очень не хотелось, потому молчал и надеялся, что пронесёт. Надежды не сбылись».

— «Ой, у нас гости, здрасьте. Я тогда у Машки переночую, у неё родители в Китай отвалили и одной страшно» — «Анна, что за отвалили?» — «Уехали на неделю подлечиться иголками» — «Вот так бы сразу. Соберётесь спать — позвонишь» — «Хорошо, всем пока» — «Внучке уже четырнадцать, а Маша живёт на два этажа выше» — «Хм, я в её годы…» — «Ты — совсем другое дело!» — «Не, ну это понятно, чё».

— «И вы спасли мир?» — «Спасли, но там не совсем мир, то есть он не как Земля, хотя огромный и материальный».

— «Этилия умерла…» — «Да, мама, я не смогла это изменить».

— «Овечка и медведь теперь люди…господи, ночь на дворе, а они одни на улице» — «Человек там только Парамон, Клавдия у нас эльфийка. Если ты разрешишь, то я позову их, посидят в комнате тихонько».

— «У меня есть предложение получше. Твою квартиру мы сдаём, но сейчас там никого нет, чисто и прибрано, может туда их?» — «Спасибо, дядя Слава. Вань, с меня связаться с Клавдией, с тебя уговоры его величества (кивок на бессовестно дрыхнувшего единорога), где моя квартира все прекрасно знают».

— «А как вы…» — «Мам, не переживай, они уже там» — «Да нет, там же сигналка» — «Я предупредила Клаву, она умная девочка, справиться» — «А как ты…» — «Мы теперь многое умеем, в том числе, говорить мысленно на расстоянии и дистанционно отключать сигналки».

— Вот дела…моя дочь — волшебница, а Ванечка…, — начала мама и стушевалась.

— Кстати, я тут хотела тебя попросить, — протянула я ей два обручальных кольца, — пожени нас, пожалуйста. Как ты понимаешь, в ЗАГСе у нас вряд ли что-то получиться.

— Но как же…, — у учителя закончились слова, удивительно.

— Ты дала мне жизнь и воспитала, имеешь полное право, — утвердительно кивнула я ей и всунула в руку кольца.

Дядя Слава молча встал, принёс букет, вручённый Иваном маме при входе в квартиру, дал его мне, а сам помог маме подняться и встал рядышком. Так, на тихой полуночной кухне Иван и я стали полноправными мужем и женой. Совет да любовь!

Разошлись под утро, определившись, что поживём пока в моей квартире. Ваня наотрез отказался ехать в Москву и искать своих родителей — «Где и как? Тридцать пять лет — огромный срок». Я была не согласна с ним — родным всегда приятно будет узнать, что ты жив и здоров, но приняла его решение, пусть будет так.

Прошла неделя, каждый день из которой я встречалась с мамой. Погоды стояли тёплые, мы гуляли по Солнечному и сидели на летней веранде ресторана «Фианит», днём — тихое и чудесное место для чая с неспешными разговорами. Ваня гулял по дворам детства с Жабодавом, а вот Клавдия и Парамон всё время проводили вместе, жили в одной комнате, и мне показалось — нет, особо я конечно не присматривалась, просто показалось — что Жабодав вырос и стал занимать больше места в моей квартире.

На восьмой день зарядил дождь, мелкий и мокрый, проникающий везде и всюду, включая душу — я поняла, что пришла пора прощаться. Мы с Ваней прыгнули