Расколотый мир - Анастасия Поклад

ним на площади посреди всеобщего гуляния. Гера полночи носился по улицам и ухитрялся руководить всеми, кого видел, помогать словом и делом, и уже настолько сроднился с местными жителями, что ему готовы были бесплатно наливать в каждом трактире, любой горожанин счел бы за честь принять его в гостях, а юные сударыни провожали статного красивого юношу восхищенными взглядами.

— Я чувствую, что Клима тут всем задаст, — буднично предрек Тенька.

— Всем? Горожанам Редима?

— Принамкскому краю.

— А, ты об этом, — улыбнулся Гера. Глаза у него были счастливые и смотрели исключительно в светлое будущее, минуя более прозаичное настоящее. — Клима — великий человек! Мы отобьем атаки Фирондо, соберем большую армию и объединим Принамкский край!

— Я в курсе, — фыркнул Тенька.

— Ты что, сомневаешься?

— Не-а. Но колдун местный — неуч и дилетант. Я с ним пообщался… Он даже естественные свойства ста сорока пяти основных веществ через пень-колоду знает. То-то здесь в окнах ледяные ставни такие мутные.

— А колдун при чем? — взгляд Геры сделался недоумевающим, и потому — более осмысленным.

— При том, что нам как-то надо будет вскоре держать оборону. У Фирондо — целый Эдамор Карей. Да и помимо него мастеров хватает. А у нас колдуна нормального нет. Разве что из городских еще кто этим занимается, но вряд ли тоже есть большие успехи, иначе бы ставни были качественнее. Да и у нас в деревнях из колдунов только я и Миреня косая, но она вдобавок и дурища, каких поискать, даже ставни у нее текут.

— Как — нормального колдуна нет? А ты?

— Кто я против Эдамора Карея? Так, пушинка на ветру. Он меня на одну ладонь положит, другой прихлопнет… Вот не думал я, что придется с ним воевать! Интересненькая это штука — жизнь.

— Ты что, боишься его? — возмутился Гера. — У нас не только колдуны, у нас и армия будет не хуже, чем в Фирондо! Клима, вон, по всему городу мотается, чтобы ее в лицо знали. И меня теперь знают. Я подмечаю, договариваюсь. Все за нас! Люди, высшие силы, сама судьба! А ты панику развел.

— Я трезво оцениваю свои шансы, — пробурчал Тенька.

* * *

Светало, гасли фонари. Редкие блики света отражались от чистых мостовых. Небо наконец-то прояснилось, и вымытый послепраздничный Редим был подсвечен холодно-розовым, а на концах распустившихся за ночь прутиков инея проблескивала солнечная позолота.

Город спал. Сладко, безмятежно, так спят дети или усталые взрослые, только что скинувшие с плеч немалые тревоги. Не спали лишь в здании управы. В каминном зале тщательно вымыли пол, убрали шкуры и пустые бутылки, внесли массивный длинный стол, кресло и несколько скамеек. В настенных канделябрах догорали свечи. Новых не вставляли: окна выходили на восток, и в зале с каждой минутой становилось все светлее.

Два часа назад Клима отправила Теньку в деревни с поручением: привезти ее золото, известить всех, что Редим принял обду, и пригласить старост в ставку, но прежде чтоб отправили на тракт разведчиков, дабы ведские солдаты не застали никого врасплох. А сейчас обда, заняв кресло во главе стола, оглядывала свою "ставку". Народу было немного. Градоначальник еще с середины ночи отправился спать, заявив, что без денег и пальцем не пошевелит. Был велик соблазн не давать ему ничего вообще, и так уже пользу принес, но Клима понимала, что в этом случае Фенрес затребует город обратно. А свары, заговоры, интриги и закономерная смерть жадного градоначальника на пороге битвы — дело хлопотное. Непременно пойдут слухи, пересуды, а это ни к чему. Поэтому смерч с ним, пусть подавится. Клима еще свое возьмет. В итоге места за столом занимали: Гера (по правую руку), начальник местной стражи (по левую), его помощник (явно с жесточайшего похмелья), самый богатый городской купец (благодаря нему до сих пор не зачахла традиция устраивать ярмарки), и старая-престарая бабка в черной лохматой кацавейке. Местные жители эту особу уважали, величали сударыней колдуньей, хотя бабка на людской памяти ни разу не колдовала. Бабка пришла к зданию управы без приглашения, в сопровождении внучки: странноватой девочки лет десяти с круглым сонным личиком, и Клима жалела, что не может посоветоваться насчет этой парочки с Тенькой. Впрочем, интуиция говорила, что вреда от бабки не будет.

— Я приветствую всех присутствующих, — начала Клима. Она говорила проникновенно, с достоинством, и острый взгляд сияющих черных глаз, казалось, пронзал каждого из сидящих за столом. — Город на славу погулял в эту ночь, а теперь пришло время неотложных дел на благо Принамкского края. Вернее, той его части, над которой ныне властвую я. Все вы стали моими соратниками, кто-то раньше, — кивок на Геру, — кто-то совсем недавно. И теперь я рассчитываю на вас, вашу преданность родине и высшим силам, то есть — мне. Потому что моя воля — это воля высших сил.

— Слава новой обде, — вполголоса, но четко сказал Гера и поднял над столом скрещенные в знаке обды пальцы. Начальник стражи, его помощник, а затем и купец, помедлив, повторили жест. Бабка осталась сидеть неподвижно, девочка молча таращила светлые, ничего не выражающие глаза.

Теперь, когда вступительное слово было сказано, Клима перешла к главной теме заседания. Это не было новостью, город за ночь успел привыкнуть к слухам о грядущей войне, воодушевиться жаждой победы. Требовалось поставить конкретные цели и раздать указания.

— Над моими землями нет власти Фирондо и ничьей власти, кроме моей, — это прозвучало буднично, как само собой разумеющееся. — Но в Фирондо пока не поняли, что дешевле выйдет это признать и встать под мои знамена, которых все ждали столько лет. Войска Сефинтопалы со дня на день будут здесь. И мы отобьем их, — Клима торжествующе улыбнулась. — Слово обды: отобьем!

— Да будет так, — проскрипела бабка. — А от горожан-то тебе чего надо?

Климе вдруг подумалось, что истинный градоначальник здесь не тот, кто спит сейчас на кровати без желтого полога.

— Не так спрашиваешь, — теперь она говорила только с бабкой. — Что может быть нужно людям от своего правителя, стае от вожака, зернам от стебля колоса? Единство, руководство, слово. Мое слово — и город стал живым. Мое слово — и оживет весь Принамкский край. Скажешь, не надо это людям?

— Продолжай, — отозвалась бабка задумчиво. Клима поняла, что старуха все еще сомневается. Ну, "сударыня колдунья"!

— Рвут колос — ломают стебель. Стебель сохнет, и зерна падают в грязь. Стебель зелен — и отдает зернам те соки, что берет от земли. Не это ли главный закон мироздания? Но без зерен не ценен стебель. Чем крупнее зерна вырастают, тем