Логово заядлых неудачников - Анна Нимная

— Ха! Какой же я дурак! И почему всегда во мне жила эта безрассудная, глупая надежда на то, что однажды ты тоже вручишь мне собственное сердце?! Я всегда хотел, чтобы ты полюбила меня, Ирмингаут.

— Но смертному…

— Да-да, — раздражённо кивнул Его Высочество. — «Смертному не дано сберечь свою любовь на этих землях». Впрочем, я начинаю думать, что вы, эльфы, просто-напросто закоренелые трусы. Я хотел, чтобы ты полюбила меня, сначала как мать, потом — как наставница, ну, а затем… я повзрослел, и стал желать большего.

— Но я любила тебя! И люблю! — внезапно Ирмингаут накрыл приступ откровенности, и она решила выдать Сэлю всю подноготную. — Только какой в этом смысл? У нас с тобой совершенно разные пути! Вернее, у меня имеется вечная дорога, а ты, будучи прирождённым правителем и безрассудным героем до глубины души, никогда не захочешь покидать пределы собственной страны! И это нас рознит!

— Хотя, это может и объединить.

— Посмотрите, как он нынче заговорил, — Ирмингаут тоже надменно хмыкнула и улыбнулась. — Лучше Вам последить за языком, Нин-дар-дин, и поберечь драгоценные слова. Не тратьте Ваши магические силы на пустую болтовню.

— Ни к чему скупиться на обычные слова. Однако, существуют и другие, которые надлежит ревностно беречь. Хаор открыл мне одну простую вещь: незачем придумывать тысячи новых слов, для волшебства лучше выбирать из самых верных и надёжных, пускай их всего лишь пригоршня. Но вот их не следует озвучивать тогда, когда за ними ничего не кроется, это… истощает магию. Поэтому, когда я говорю, что в моём сердце живёт к тебе любовь, не нужно от этого отмахиваться.

— Сэль, — загадочно прошептала женщина, запуская пальцы в растрёпанные волосы принца и заправляя ему за ухо выбившиеся пряди, — я тоже всегда буду любить тебя, как друга. Людская дружба дольше проживёт, и поэтому я выбираю её.

— Да, знаю.

Ирмингаут всегда считала, как и многие представители высоких происхождений, что любовь надевает оковы и связывает, а дружба, наоборот, освобождает. Дружба подходит странникам, не знающим осёдлость, а любовь… она даже не для героев, она — для проклятых изгнанников.

Прильнув к принцу, Ирмингаут пылко поцеловала его в губы. Она не устояла, не смогла бороться с искушением, ведь это так бессмысленно — отрицать подаренное судьбою подношение, пренебрегать возможностью. Вероятно, заключительной.

Может, собственный народ прозвал Ирмингаут бессердечной и холодной, однако, правда заключалась в том, что на самом деле эта эльфийская женщина вовсе не боялась растаять, попав под жар людского влияния, она просто предпочитала божественную прохладу; не мир из снега и льда, а долины ветров.

Сэль оплёл пальцами шею Ирмингаут, а вторую руку погрузил в волосы напарницы, привлекая её ещё ближе, и не позволяя отстраниться раньше времени. Всё-таки отлипнув друг от друга спустя несколько минут, и напоследок обменявшись скромными братско-сестринскими поцелуями, они оба ненадолго притихли, но затем принц спросил:

— И ты всё равно уйдёшь?

— Да, ты же знаешь. Меня ждёт Мирсварин, я желаю туда вернуться, чтобы… не важно.

Она взяла его руку и притянула на свою сторону, однако тут же вернула кисть владельцу, водрузив обратно на колено юноши.

— Отправишься со мной?

— Нет, — разочарованно усмехнулся он. — Ты же знаешь. Отныне я — маг-король, правитель сих земель, и я хочу совершить что-нибудь весомое на благо своего народа.

Ирмингаут тоже хмыкнула. Его Высочество, конечно, повзрослел и окреп, пройдя через некоторые лишения и испытание смертью, однако даже это не сумело вытравить из него наивность. В конце концов, здравый смысл гибнет раньше надежды, но и врагов победить проще, нежели свою любовь. Сэлю предстоит тот ещё бой с горделивыми аристократами и алчными вельможами, коли он намеревается действительно что-то сделать для подданных Элисир-Расара.

— Твоему королевству несказанно повезло, — прошептала женщина, ласково проведя рукой по щеке Сэля. — Я горжусь тобой.

— Смотри!

Вдруг наследный принц совершил резкий, грубый жест, не приличествующий более его высокому положению: он ткнул пальцем в самую восточную точку Сломанного берега, туда, где обозначилась тёмная фигура Эра Данаарна.

Пока маг исполнял волю правителя и «убирался прочь» с земель благословенных, Сэль и Ирмингаут провожали его взглядом, внимательно следя за горизонтом и терпеливо выжидая появления бессмертного. Сэль подскочил на ноги и побежал наверх, на кучу обломков. Он собирался снова прогуляться по лучу обелиска, ведь оттуда открывались наиболее чарующие и зрелищные виды. Здесь принц лучше мог рассмотреть, как в размытых и неопределённых далях исчезают очертания его верного друга и закадычного приятеля, демона-оборотня, проклятого изгнанника, настоящего спасителя Исар-Динн.

Эр остановился и оглянулся назад, и принц в волнении замер. Пробудившиеся от спячки ветры снова задули и закружились, временами путаясь в белоснежных волосах наследника, грязный и прохудившийся камзол которого реял, словно стяг. К Сэлю неспешно подошла Ирмингаут, тоже намереваясь молча проститься с великим магом навсегда.

За спиной Эра светилось золотистое солнце, а позади Сэля и Ирмингаут повисли растущие луны — две вечные спутницы и неразлучные подруги планеты Ассалгот, — Дион и Цер, что сегодня показались на небе в первой половине дня. Они сияли белым.

— Значит, скоро ты тоже покинешь столицу, — промолвил принц.

— Да, но сперва, Ваше Величество, я желаю Вам кое-кого представить.

— Я до сих пор «Высочество». Меня ещё не короновали.

Данаарн взирал на остров обломков издалека, с излучины Сломанного берега. Растянув бледные губы в надменной ухмылке и чуток закинув голову назад, он хмыкнул. Потом сложил руки в замок за спиной, развернулся и пошагал вперёд, постепенно теряясь среди барханов блестящего песка.

— Ещё увидимся, — заверил он сам себя.

Глава тринадцатая. Я знаю это слово

В тот далёкий день было безупречно чистое, лазурное небо, напряжённое и натянутое над столицей Элисир-Расара, Исар-Диннами, впрочем, как и всегда. Эти заповедные края славились хорошей погодой и благодатным климатом, и потому привлекали на свои берега множество путешественников, исследователей и естествоиспытателей, и простых искателей приключений, даже тех, в чьих жилах вместе с кровью текло потенциальное бессмертие.

Это случилось лет сто назад, может — сто пятьдесят, тогда река Басул так страшно разлилась, что запрудила всю округу. Она потопила бесчисленные острова, соединила разные участки, сплотила левый и правый берега, продляя синеющие небеса на песочные, неплодородные почвы пляжей. Комплекс Янтарной башни в те времена ещё не представлял из себя ничего особенного, и как раз в его вотчинах велось затяжное строительство, в коем принимали участие эти двое приглашённых тружеников.

Лан вспомнил всё так, словно это произошло вчера. Он