Заслужить смерть - Ольга Булгакова

Появление мага в Пупе не слишком беспокоило Триена. Чтобы взломать защиту шаманских владений, таких Фейольдов требовался десяток. И то они смогли бы пробить брешь и зайти в дом только недели через две беспрерывной работы и при условии, что сам шаман все это время благодушно бездействовал и никак не усиливал охранные чары.

Санхи, прославившаяся не столько лекарским даром, сколько мастерством проклинателя, очень высоко ценила безопасность. В воспоминаниях шаманки Триен видел не одно нападение на нее. Она часто проклинала на болезни, несчастные случаи и даже смерть, а заклинания такого рода оставляли достаточно выраженный след, по которому несложно отследить мага. Люди пытались мстить Санхи, но лишь раз смогли ранить шаманку. И то легко. В самом начале ее пути.

За многие-многие годы жизни она превратила свое жилище в неприступную крепость, в которую не могли проникнуть без разрешения ни живые, ни мертвые. Разработала множество амулетов, защищавших не только от магии, но и от обыкновенного оружия. Клинки раскалывались в руках нападавших, стрелы расщеплялись в полете, так и не долетев до цели. Действовали они на шаманской земле и в ближайших деревнях, но большего и не требовалось. Санхи покидала свои владения редко, только для того, что бы привести в дом нового ученика.

Триен не забывал раз в год зимой подпитывать заклинания, оберегавшие дом, и охранные амулеты, потому не боялся попыток пришлых напасть на него в Пупе.

Но эта защита была не единственной, созданной Санхи. Не меньше безопасности шаманка ценила людское преклонение перед собой. Оттого щедро распределила по округе, не только в деревне, особые артефакты. Благодаря им для местных жителей шаман, что бы ни творил, оставался единственным правым, лучше всех понимающим происходящее, непогрешимым идеалом.

В эпоху человеческих жертвоприношений такое воздействие на умы людей еще было как-то объяснимо, хоть Триен и считал это диким. Но последние четыре перерождения для Санхи существовал лишь один мотив: безнаказанность. Шаманка кичилась ею. Делала, что хотела и как хотела, наслаждалась тем, что ее превозносят окружающие, и думать забывала о том, что это подобострастное раболепие перед шаманкой не искреннее, а навязанное.

После ее смерти Триен, убежденный, что уважение нужно зарабатывать, а не внушать, почти полностью подавил артефакты в Пупе. Убрать их молодой шаман не мог — Санхи, болезненно жаждавшая почитания, зачаровала в свое время камни в кладке домов и колодцев, накладывала заклинания на молодые деревца.

Теперь же подспудная и нерушимая убежденность деревенских в том, что шаман всегда прав, Триену пригодилась. Чары артефактов должны были противодействовать внушению Фейольда, а в том, что пришлый маг попытается настроить жителей Пупа против шамана и его гостьи, сомнений не возникало. Слишком напорист был разбойник, издевавшийся над девушкой.

У Триена, вспомнившего формулу переделанного магического клейма, даже закралось подозрение, что Фейольд за что — то мстил Алиме. Больно уж извращенными были его чары. Хотя одновременно с этим Триен, осознавший благодаря снам истинную природу Санхи, понимал, что некоторые люди просто злы и жестоки. Особенно с теми, кто слабей их. И для жестокости нет особой причины.

Деревня встретила скандалом и дракой. Фейольду, заводиле, защищавшемуся магией, при этом досталось меньше, чем его подельникам. Οдин двух зубов лишился, другому плечо из сустава выбили. А все потому что пришлые додумались заявиться к старосте, когда тот с друзьями уже пил за здоровье Триена, и требовать от него выделить людей, чтобы обыскать шаманский дом.

Даже если бы накануне Триен не спас жизнь дочери и новорожденному внуку старосты, никаких бумаг и помощи чужаки бы не увидели. В этом шаман был совершенно уверен. Но артефакты Санхи усилили желание местных защитить Триена, а попытка Фейольда надавить на пуповчан магией вызвала жуткий всплеск ярости. Алкоголь смел все границы, и драка получилась знатная.

Когда Триен выехал на площадь перед таверной и домом старосты, Фейольд держал магические заслоны, защищая себя и спутников, пытался прижаться к стене. Вокруг собралось уже под три десятка деревенских. Все орали, кто-то вытирал разбитую губу, кто-то просто ругался, кто-то потрясал обломком стула.

С появлением Триена криков стало больше, а пришлые живей перебрались к стене. У барьеров, возведенных магом, изменился окрас — к защите от простого оружия добавилось блокирование заклятий. Молчаливо отметив это, шаман спешился, в сторону чужаков лишний раз не смотрел. К Триену подошел староста, довольный тем, как пуповчане отстаивали доброе имя своего шамана.

— Смутьяны какие выискались, гляди ж ты! — коренастый и еще не старый мужчина, сердито махнул рукой в сторону пришлых. — И бумагу им вынь да подай, и людей им выдели. Уши уже про какую-то девку-каганатку прожужжали. Все убеждали, что ты, тунтье, ее укрываешь.

— Они приходили ко мне с утра, — кивнул Триен. — Вот только солгали и вам всем, и мне. Не стражники они, а девушка, которую ищут, не убийца.

— Что ж делать с ними, тунтье? — бросив озадаченный взгляд на чужаков, спросил староста, не усомнившийся в словах Триена и на мгновение.

— А что ты делаешь со всякими залетными разбойниками? — пожал плечами шаман. — Эти ничем не отличаются. С другими ты послал бы за стражами в Наскос. Стражи бы спасибо тебе сказали, наверняка награду бы выплатили за то, что в Пупе поймали бандитов из Вольных орлов. Эти ребята кипиньярского командора убить хотели, но не выгорело у них.

— Но у них маг… — с явным сомнением протянул староста. — Как бы не зашиб никого.

— До сих пор он этого не сделал. Ты ж помнишь, что маги шаманам не чета. То шаман может и полечить, и защитить, и заклятием насмерть убить. Маги слабей. Его защита выпьет силы быстро, тогда и скрутить можно будет. Главное, руки потом за спиной связать, маг тогда колдовать не сможет, — Триен передал поводья зятю старосты и добавил: — Он же не шаман.

— И то верно, — кивнул собеседник.

— Я могу его щиты снять, — предложил шаман. — Но вы дальше сами разбирайтесь. Мне силы на другое нужны. Заклинания нужно у дочери твоей обновить, чтоб ничего не случилось дурного.

— Это да, тунтье, это да, — воодушевленно подхватил староста. — Это поважней будет. Ты на этих проходимцев не отвлекайся, мы сами с ними справимся.

— Как скажешь, — покладисто согласился Триен и посоветовал. — Пошвыряйте камнями или палками в щиты, они скорей рухнут.