Буран, Тайга и Асмодей. Всадники - Денис Чистяков

который должен был вернуть меня в оазис из любой точки мира. Если я, конечно, захочу сюда возвращаться. Как оказалось, Санрайз не мало смогла выяснить о Тилларии, Асагрионе и Разломе. Предположение о том, что архимаг Эольдер пробил брешь в мою реальность, казалось одновременно невероятным и всеобъясняющим. Не думаю, что Санрайз могла осознать всю значимость этого предположения, но я тут же получил ответ на один из главных вопросов, одолевающий меня с того самого момента, как я оказался в Орлинге.

– Черт! Если это действительно так, то мы вовсе не в игре!

Я даже огляделся, будто ожидал, что кто-то рядом выкрикнет: «Бинго!» или «Эврика!». Возможно я спешу с выводами, но ведь невозможно пробить портал в реальность из игры! Но если мир Санрайз настоящий, а не виртуальный, то его столкновение с моим миром кажется вполне возможным. Конечно на ум пришла всякая фантастика вроде «Матрицы» или «Газонокосильщика», в которой виртуальный мир неплохо взаимодействовал с реальным, но по крайней мере теперь я был почти уверен, что мы оказались не в игре, а в ином измерении. Только сохранения и зелья удерживали мысль, что игра все же имеет место быть. Впрочем, теперь это было не важно! Умница Санрайз выяснила, что мы действительно можем выбраться, если отправимся в Разлом. До сих пор это было лишь нашей гипотезой, а теперь она подтвердилась! Я не знал, поделилась ли Санрайз своими открытиями с Дарлисом, но, по крайней мере, она убедила меня в том, что Салиму действительно можно доверять. Хотя слова о том, что он знаком с Амероном, немного пошатнули мое доверие. Санрайз оставила мне ссылки на книги, которые нашла занимательными и велела прочесть, но в большей мере ссылалась на слова Наматхана. Из них она узнала о делах Амерона, его связи с Тилларием, и кое-что о Всадниках. В конце послания она единственный раз сослалась на нашу переписку. Она не упоминала моих слов о том, что я ее создатель, но потребовала, чтобы я не предпринимал ничего и слушался Салима, если не хочу стать ее врагом. С одной стороны, эти слова утешали, оставляя надежду на то, что я еще не враг ей, но с другой, в них была очевидная угроза и злость. Кроме этих слов, меня неожиданно опечалило и то, что Санрайз не задала мне ни одного вопроса. Я не льстил себе надеждой, что вопросы между нами исчерпаны, хотя и стремился к этому, значит, она просто не ждала от меня правды. Проклятье! Единственный раз решил признаться ей во всем и тут же заполучил клеймо «лжец»! Если бы я только мог поговорить с ней прямо в реальном времени! Без этих дурацких записок, где одно не осторожное слово увеличивает пропасть между нами! Я бы извинился перед ней. Не на бумаге, а словами, глядя в ее глаза. Нашел бы нужные слова… Мои отчаянные мысли прервал стук в дверь, от которого я вздрогнул. За ним последовал мягкий голос:

– Миледи, позволите войти?

Я в испуге уставился на дверь, будто от меня требовался ответный пароль. Судорожно запихав послание обратно в тумбочку, я вскочил и осторожно подошел к двери:

– Кто там? – По привычке вырвалось у меня.

– Я.

Головка от боекомплекта, бл…ть! Засранец мог бы и точнее себя идентифицировать! По затишью за дверью, я понял, что подсказок он давать не собирается и, убрав щеколду, открыл дверь.

Лучась улыбкой на меня уставился смуглый тип какой-то арабской наружности в простой одежде и с подносом в руках.

– Хотел принести тебе завтрак, но неожиданно столкнулся с преградой. Ты еще боишься вторжения?

– Эмм, – Глубокомысленно ответил я, – Нет, я просто привыкла спать за закрытыми дверями.

Пока я бубнил, у меня в голове проносились мысли, касательно происхождения этого типа. Возможно, Санрайз и была в восторге от этого Наматхана Салима, вот только в ее убедительных восхвалениях было одно упущение: я понятия не имел, как этот Наматхан должен выглядеть! И теперь невольно думал, не этот ли тип есть Салим?

– Разумно, – Кивнул парень и вошел в комнату, – Надеюсь, я тебя не разбудил.

Гость вел себя крайне учтиво и изливать на него свое негодование, мне было довольно сложно, поэтому я, следуя просьбе Санрайз, притворился милой девочкой и включил режим вежливого постояльца:

– Нет, я уже проснулась.

Блин, как мне узнать его имя? Санрайз только и говорила о Салиме, значит, если я снова прикинусь контуженным, это его наверняка шокирует.

– В таком случае, не откажешься попробовать блюдо моего сочинения?

Парень поставил поднос на столик и открыл фарфоровые крышечки. Из вежливости я подошел к столику и посмотрел на аппетитный завтрак. Хрен его знает, что это было, но я заметил, что мне все равно. Где-то внутри проснулся зверский голод, несмотря на то, что я совсем недавно трескал пиццу и, улыбнувшись гостю, я присел за столик:

– Выглядит превосходно!

Блинчики с каким-то сиропом, фруктовый салат со взбитыми сливками? Нет, это точно не Наматхан!

– Я редко готовлю сам, но ты пробуждаешь вдохновение и желание созидать.

А может и Наматхан…

Как-то не задумываясь, я мокнул палец в сливки и облизал, подняв на парня удивленный взгляд. На его лице расцвела улыбка, а я ощутил себя идиотом. Блин, будь я в своем теле, меня бы точно за идиота приняли, а здесь он смотрит на меня, как на котенка, потешно вымазавшегося мороженным. Ох, черт! Я бросил взгляд на кровать, вспомнив свое голое пробуждение. Черт! Надеюсь, любезное обхождение не было признаком бурной ночи Санрайз!

Парень проследил за моим взглядом и покачал головой:

– Я бы хотел провести этот день с тобой, но маршакри прибыли и теперь дел у меня прибавится. Я зашел только чтобы увидеть тебя, но обещаю, все то время, что я смогу освободить, будет в твоем распоряжении.

Парень слегка поклонился мне, а я все больше нервничая, не знал, что ответить и только выдавил:

– Маршакри?

Санрайз упоминала о них, а значит, это было важно.

– Они задержались, но мне удалось отложить официальную встречу до полудня. Можешь не торопиться с завтраком, но если решишь навестить своего друга Дарлиса, я бы хотел тебя попросить, чтобы ты вернулась сюда до встречи с маршакри. Сейчас они обосновались в доме возле сада, но пока тебе лучше не попадаться им на глаза.

Я никак не мог понять, кто этот парень. Он как будто одновременно был и