Кудеяр. Вавилонская башня - Феликс Разумовский

Американцы, естественно, притащили с собой необыкновенноеколичество техники. В том числе электронного робота-разведчика. Стоил он двамиллиона долларов. О’Нил называл Кадлецу эту цифру столько раз и с такимвыражением, как будто тот был виноват в подобных затратах. Ну, может, где-токак-то и был… Во всяком случае в том, что робот из-за периметра не вернулся,сгинул с концами. Так же как и самообучающаяся универсальная кибертанкетка.Сущий марсоход. Стоимостью уже не два миллиона долларов, а целых четыре… Как видно,с особенностями местного рельефа межпланетные аппараты не справились. Всемизвестно, какие у этих русских дороги. Куда там лунной поверхности.

После этого было принято решение. Абсолютно нашенское подуху, хотя инициаторами выступили американцы. Они предложили послать запериметр людей. На своих двоих небось не забуксуешь! И вот пошли – по всейнауке, втроём… Двое американцев и один наш, не какой-нибудь местный бездельник,а лучший из лучших, из московской команды, приехавшей вместе с Опарышевым.Троицу облачили в полное защитное снаряжение от НАСА, зарядили дыхательныебаллоны особой, разработанной для космонавтов гелиево-азотной смесью. Привязаликрепчайшей – средний танк буксировать можно! – кевларовой веревкой.Верёвку подавала лебёдка с мощнейшим процессором.

Скудин только невесело вздохнул, глядя, как фигуры вскафандрах переваливаются через стену. Он вспоминал луч света, изгибавшийся надасфальтом, и его снедали самые чёрные подозрения. Расстрига отец Браунсморщился, присвистнул и с презрением сплюнул:

– Вот чёртовы засранцы. Их гонять и гонять. Да вбытность мою сержантом…

Он не договорил. Насторожился, повернул голову… Секундойпозже послышались степенные шаги, и из-за облетевших кустов показалисьнеразлучные друзья – майор Собакин, сантехник Евтюхов и туалетчик Петухов. Онишли неспешно, чинно, в торжественной тишине, словно в старые добрые времена –ни дать ни взять князь Участковый обходит свои владенья дозором с вернойдружиной…

– Эй, это кто у нас там? – Майор с похвальнойбдительностью устремился к детской избушке, не поленился подняться по лесенке,глянул. – А, это вы, товарищ полковник… Здравия желаю. Гражданин негр свами?

– Здравствуй, майор. – Скудин протянул ему руку иукоризненно покачал головой. – Познакомься, это полковник Блэк. И учти:негров неграми не называть, они обижаются. Они афроамериканцы теперь.

– Собакин, – представился участковый. –Андрон. Майор.

Втроём на насесте стало тесно, пришлось спуститься надетскую площадку к грибочку.

– О, какие люди! – Сантехник и туалетчик поздоровалисьсо Скудиным, ничтоже сумняшеся пожали руку Брауну, и Петухов нескольконекстати, видимо в честь российско-американской дружбы, сказал:

– Тот, кто носит джинсы «Левис», будет спать с АнджелойДэвис… – И вытащил пачку «Примы»: – Ну что, братцы, курнём наших?

Блэк дружески подмигнул и ответил русской пословицей:

– Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт.

– Святые слова, – обрадовался туалетчик, проглотилслюну и хлебосольным жестом указал на хорошо видимый с детской площадкисортир. – Так, может, двинем, дерябнем за встречу? По соточке «Абсолюта»?

– «Абсолюта»? – Браун вопросительно покосился наСкудина, сразу погрустнел и с обреченным видом повернулся к Петухову. –Impossible, my friend, impossible. Sorry.[13] Мы на боевомпосту.

– А… так это никак ваши в оранжевых гондонах за стенуполезли? – сплюнув через зубы, вклинился в беседу Евтюхов, и в голосе егопослышались трагические нотки. – А зря. Дымка что-то не в себе, злаяжутко. Можно запросто копытами накрыться… – Он замолчал, снова сплюнул ишумно потянул ноздрями воздух. – И вообще, братцы, не знаю, как вы, а ясваливаю. Пока гроза-то не началась.

Гроза? Ясным солнечным днем в преддверии зимы? Нет, правоже, некоторым товарищам стоит меньше пить и больше закусывать… По крайней мере,нечто подобное читалось на лице полковника Блэка. Только ни Петухов, ни Собакинпочему-то не удивились и никакого сомнения не выразили.

– Да, нам, пожалуй, тоже пора, – сразу и почтихором сказали они. – Дела.

И троица, попрощавшись, все так же чинно, степенно, счувством собственного достоинства направилась к туалету. Как видно, словоЕвтюхова здесь имело немалый вес… А спустя минут пять и Скудин, и экс-отецБраун получили прекрасную возможность убедиться в том, что сантехник глаголетвеще. Как-то неестественно быстро, вопреки логике и законам природы, небоокуталось свинцовым покрывалом, послышались раскаты грома и пошёл дождь. Дакакой! Форменный ливень! В английском языке существует не только всем известноевыражение насчёт падающих с неба кошек и собак, но и более для данного случаяподходящее – «вилами ручками кверху». Происходила натуральная Ниагара,разверзались небесные хляби. Тьма, пришедшая неведомо с какой стороны, былаощутимо плотной, свет возникал только во всполохах бесчисленных зарниц. Причеммолнии били прицельно и исключительно в одно место – в башню многострадальногоинститута.

От первых признаков непогоды и до полного светопреставленияпрошли буквально секунды.

– Ни хрена себе, – в унисон, сугубо по-русски,сказали вслух Скудин с Брауном и хотели снова нырнуть в избушку, но в это времяпо рации послышался голос Глеба:

– Командир, у нас тут бобик сдох.

Это был условный сигнал, означавший: «случилось страшное».

– Вперёд, преподобный, у нас ЧП. – Иван тряхнулБрауна за плечо, и они стремглав, не разбирая дороги, кинулись к палатке, гдестояла лебёдка с могучим процессором. Вымокнув до нитки, они прорвались череззавесу дождя, откинули полог, одновременно влетели внутрь… и увиделирастерянные глаза Сары Розенблюм, утратившей в эти мгновения всякое сходство сМаргарет Тэтчер. Увидели недоумённо открытый рот Питера О’Нила и белый от ужасалоб Андрея Кадлеца. А ещё они увидели крепчайшую кевларовую веревку. Конец еёлохматился кисточкой разрыва и был густо измазан грязью и чем-то радикальнокрасным…