Буран, Тайга и Асмодей. Выход - Денис Чистяков

– Помнишь тогда в купальнях…, я говорила о своем отце.

Еще тогда я был почти уверен, что она навешала мне лапши на уши, лишь бы затащить в свою ловушку и теперь казалось глупым вестись на туже приманку снова.

– Помню, что ты ничего толком не рассказала.

– А ты бы выслушал?

Такого вопроса я не ожидал и даже повернулся к Веронике, внезапно застав ее грустно смотрящей на воду. Выслушал бы я? В любое другое время я бы послал ее вместе с папашей куда подальше, но сейчас она выглядела совсем не так как обычно: все еще напоминал ядовитый цветок, но поникший и увядающий. Ко мне вернулись прежние мысли о том, что она вовсе не по своей воле плюется ядом. Психолог во мне говорил, что Вероника глубоко несчастная девушка, потому такая стерва. А если она действительно считает нас единственными друзьями, мог ли я послать ее? В этот момент ее нагота не казалась вызывающей, напротив, она выглядела чрезвычайно хрупкой и ранимой, но я все еще помнил, насколько лукавое создание стояло передо мной. Вздохнув про себя, я ответил чуть грубее, чем планировал:

– Если хочешь рассказать, рассказывай.

Как ни странно, но мой тон не задел Веронику. Взглянув на меня, она смущенно улыбнулась:

– Если ты не против, мне бы не хотелось кричать об этом на всю округу.

Меня вдруг снова посетило чувство дежавю. Будто все той же неведомой историей об отце Вероника надеялась заманить меня в свои коварные объятия. Но что-то в ее образе говорило, что в этот раз она искренна настолько насколько может себе позволить.

– Хорошо, я подойду, но только если ты оденешься.

Она молча ушла к одному из кустов, где лежала ее одежда. Я ждал чуть в стороне не решаясь подойти ближе и смотрел на медленно ползущую реку. Только когда Вероника сообщила, что готова, я рискнул повернуться к ней. К своему удивлению я не обнаружил на ее лице привычной хищной улыбки и жгучих огоньков в глазах. Только мокрые розовые волосы, словно окрас, предупреждающий об опасности, напоминали о ее ядовитой природе.

– Уверена, ты считаешь меня злобной шлюхой, – внезапно объявила она, усевшись на землю.

Начало было интригующим, хотя на самом деле я считал, что проблемы Вероники гораздо масштабней, но в ответ только покачал головой, выдавив из себя:

– Нет.

– Да, мне не впервой развлекать мужиков вроде Нагзара. Но мой первый опыт был вовсе не в игре.

Здесь я не сдержав удивления, посмотрел на Веронику все так же пустым взглядом уставившуюся на реку.

– Ты говорила, над тобой надругался твоей отец, – робко напомнил я, когда ее молчание затянулось.

Вероника как-то странно хмыкнула и призналась:

– Нет. Тогда я соврала… почти.

Это меня не удивило, но я все же уточнил:

– Что значит «почти»?

– В этом смысле он меня не трогал. Его куда больше интересовали другие способы расслабиться. Он торчал на «хмуром».

– Хмуром? В смысле героине?

Вероника кивнула и снова погрузилась в молчание, хотя очевидно это было не все, что она хотела рассказать мне о своем отце. Я терпеливо ждал, пока она продолжит и через пару минут она вздохнула:

– Денег у нас не водилось, как у большинства торчков, а работать ему было впадлу.

– А твоя мама?

– У меня ее нет.

– Эм, извини, – вздохнул я.

Мне вдруг вспомнились собственные родители и на фоне того, что рассказывала Вероника мое беспечное желание выбросить их из своей жизни показалось совершенно идиотским и эгоистичным. Помедлив, я сел рядом с Вероникой, все также глядя на воду.

– Тебе еще интересно?

– Да, – рассеяно кивнул я, – Продолжай…, если хочешь.

Какое-то мгновение Вероника меня разглядывала, будто пыталась прочесть мои мысли, потом отвернулась и продолжила.

Как оказалось, ее отец в вечном поиске денег на дозу внезапно сообразил, что может зарабатывать на дочери вполне очевидным способом. История не была оригинальной, но благодаря удивительной искренности, с которой Вероника ее рассказывала, она казалась действительно пугающей. Папаша укладывал свою малолетнюю дочь под знакомых дилеров и получал заветную дурь. Сам он к ней прикасался только кулаками, что Вероника находила единственным плюсом в своей прежней жизни. Тогда она еще жила в какой-то глухомани и никого особо не волновал ее потрепанный внешний вид, а сама Вероника боялась рассказать о «бизнесе» папаши, который далеко не всегда шел успешно. С тех пор как ее отец подсел на наркоту, ей не доводилось есть досыта, об иных благах она и не мечтала, потому что между необходимыми ребенку вещами и дурью выбор для отца Вероники был очевиден.

– Всякий раз, когда его ломало, я надеялась, что он сдохнет! – с неподдельной злобой произнесла Вероника, ожесточенно глядя на реку, будто в ней тонул ее отец, – Но дружки его вытягивали и все продолжалось как обычно: физическое воспитание отцом вместо школьного днем и его поганые приятели между ног по ночам. Эта сука даже за моим циклом следила, чтобы внуков не заиметь!

Потрясенный нарисованной картиной я смотрел на Веронику, ловя себя на мысли, что предпочел бы, чтобы эта история оказалась ложью. Но Вероника даже не смотрела на меня, словно ей было безразлично, поверю я или нет. Казалось, собственное прошлое настолько поглотило ее, что она бы не заметила, даже если бы я встал и ушел.

– А ты не пыталась сбежать? – спросил я, когда молчание Вероники затянулось.

Она засмеялась, посмотрев на меня как на дурачка:

– Сбегала и не раз! Но его дружки меня быстро находили и возвращали домой. А там он уже прививал мне «любовь к семейному делу», но без фанатизма, чтобы его приятелям было не так противно на меня смотреть.

Она снова замолчала, погрузившись в себя. По ветвям деревьев прошелестел ветер. Солнце неумолимо клонилось к закату и мне казалось, что прошло не меньше часа, хотя едва ли больше пятнадцати минут. Я все еще не знал, могу ли доверять словам Вероники, но ее история не казалась выдумкой и многое могла бы объяснить в ее характере.

– И что было дальше? – спросил я, осознавая, что действительно хочу знать.

– Очередная ломка и попытка сбежать, которая неожиданно удалась. До сих пор думаю, что папашка сдох захлебнувшись собственной