Таня Гроттер и посох волхвов - Дмитрий Емец

… Душа родная – нос чужой…

Враждуют чувства меж собой…

Е.А.Баратынский

Самый добрый депутат Герман Дурнев воздел к потолку мутныеглазки с белками цвета несвежей мыльной пены.

– Человеческой подлости и зависти нет границ! Нинель,золотце мое, меня лишили депутатской неприкосновенности, лишили всего! Кто ятеперь? Всего лишь почетный председатель В.А.М.П.И.Р. и генеральный директорфирмы «Носки секонд-хенд»! – надрывно заявил он.

– Герман, все же согласись, ты сам виноват. Притащиться навстречу с американским президентом в кожаных сапогах со шпорами и со шпагой!Они, конечно, там ковбои, но не до такой же степени. И как тебя толькопропустили? Я лично не удивляюсь, что все так закончилось! – осторожнозаметила тетя Нинель.

– Да, да, да… Возможно, это было с моей стороны немногонеосторожно. Но что такого особенного в сапогах? Я же послушался тебя и ненадел корону! – плаксиво пожаловался Дурнев.

– ГЕРМАН!

– Что Герман? Я уже целую кучу лет Герман! А вообще-то,клянусь, американца это позабавило! Он там сидел и от нечего делать рисовал набумажке танки, а когда я крикнул: «А вот и он, больной зуб!» и зазвенел шпорами– тут он как подскочит! А наш президент поморщился и погрозил мне пальцем.Знаешь, будто хотел сказать: «Опять этот Дурнев! Он меня просто достал!» –заявил почетный председатель.

– Германчик, ты забываешь, что было потом! – сказалатетя Нинель.

Самый добрый депутат отмахнулся от жены, точно от назойливоймухи.

– А что, кто-то еще этого не знает? Да по телевизору целуюнеделю только это и показывали! На меня навалились охранники и сталивыкручивать мне руки. Мне, председателю В.А.М.П.И.Р., депутату! Мне это непонравилось, и я стал сопротивляться. Вообрази, Нинель, я и не предполагал, чтотакой сильный. Они падали, как кегли в боулинге, а я ведь только толкал ихэфесом шпаги и звенел шпорами. Один, здоровенный такой, краснощекий, какпомидор, представляешь, задрожал и закрыл шею руками. А я лишь посмотрел нанего немного задумчиво.

– Просто посмотрел, и все? Ты уверен, что не пытался егоукусить? – с подозрением осведомилась тетя Нинель.

Дурнев от возмущения даже передернулся.

– Кусать какого-то охранника с немытой шеей, который толькополивает грязь этим мерзким одеколоном? Фи! За кого меня принимает собственнаяжена? Да я вообще не переношу вида крови! В детстве мне становилось дурно,стоило уколоть иголкой палец и увидеть красную капельку… Вот слегка поджаренныебифштексы с кровью – совсем другое дело. Но они же не ходят на двух ногах!

Тетя Нинель обрушилась на диван, обреченно заскрипевшийпружинами. Дальше ее муж мог не рассказывать: она и сама все знала. Несмотря нашпагу графа Дракулы, количество восторжествовало над качеством. Дядю Германаскрутили и выставили вон. На другой день многочисленные недоброжелатели Дурневавынесли вопрос на голосование и лишили его депутатской неприкосновенности, азаодно и мандата. Возможно, Дурнев сумел бы еще на кого-то надавить ивыкрутиться, но его пропуск в Думу тоже был аннулирован, так что потомку графаДракулы некого было замораживать гипнотическим взглядом и не перед кем звенетьшпорами.

– Айседорка Котлеткина сегодня со мной даже непоздоровалась! Прошла как мимо пустого места. Она уже знает, что ты вопале, – грустно сказала тетя Нинель.

– Еще бы. Моей политической карьере пришел конец.Окончательный и бесповоротный. И Котлеткины это понимают. У них нюх, –кивнул председатель В.А.М.П.И.Р.

Он увязал в болоте уныния.

– Чем ты теперь займешься, Германчик? – стараясьрасшевелить его, спросила тетя Нинель.

Ее хандрящий супруг-вампироид задумчиво пошевелил ножками взеленых носочках. C его стороны это было не самое разумное действие. ТаксаПолтора Километра, наблюдавшая из-под дивана за прыгающими у нее перед носомдурневcкими пятками, не справилась с искушением. Она высунулась, тяпнулабывшего депутата желтыми старческими зубами и вновь убралась в свое убежище.

Дядя Герман взревел страшным голосом. Он подскочил едва лине до потолка и попытался отодвинуть диван, чтобы расправиться с собакой. Однакодиван и сам по себе был тяжелым. Сейчас же, когда на нем сидела еще и тетяНинель, массивная, как якорь «Титаника», он привел бы к грыже и тибидохскогоатланта.

Тогда Дурнев замыслил отомстить иначе. Держа укушенную ногуна весу, он на оставшейся ноге (выбор ног у лопухоидов, увы, довольноограничен) припрыгал к телефону и поспешно пролистал справочник.

– Это зоомагазин?.. – закричал он в трубку. –Скажите, девушка, у вас есть отрава для собак?.. Что вы говорите?.. Песмучается? Нет, это я мучаюсь! Как не держите? А зачем тогда задаватьидиотские вопросы?

Раздраженный Дурнев швырнул трубку на рычажки, бессильнопнул диван и, ушибив пальцы, неожиданно для себя настроился на мирный лад.