Лесная ведьма - Ульяна Каршева

«Хватит! – резко оборвала себя Мирна, яростно моргая мокрыми глазами. – Лучше думай об укрытии и о том, как залечить ушиб. А заодно о том, сможешь ли найти хоть кого-то, кто остался в живых, и вернуться в городской гарнизон».

Остановилась и, отдышавшись, опять огляделась. С плеча встревоженно клекотнул Янис. Он плохо видел в темноте, а использовать иной взгляд не любил. Слишком много сил тот забирал у фамильяра.

- Тихо, Янис… Тихо. В лес они точно не пойдут.

Ястреб вновь нахохлился на её плече.

А Мирна присмотрелась. Ведьма, она всегда настороже относилась к любым своим желаниям, особенно к тем, что возникали стихийно. Пусть даже к желанию остановиться.

Так почему она застыла здесь?

Взгляд под ноги. А ведь это лесная тропа!.. Правда, давно не хоженная и постепенно зараставшая травами и мелкими кустами. Значит, неподалёку есть человеческое жильё, хоть и заброшенное. Послала бы Яниса разузнать, но фамильяр устал больше обычного. А так… Пока не дойдёшь – не узнаешь, права ли, что жильё рядом.

Ястреб внезапно сжал лапы на её плече. Не будь на Мирне плаща и наплечника, когти фамильяра впились бы в кожу до крови.

Ведьма перестала дышать, вслушиваясь в ночные шорохи и шелест.

Ничего, что могло бы вызвать беспокойство. Постояв – тая дыхание, Мирна снова поплелась по плохо отслеживаемой тропе.

Янис всего лишь опять переступил лапами на её плече… Ведьма вновь замерла, лихорадочно прислушиваясь. И жёстким морозом ей заткало сердце: кто-то неподалёку то ли тоненько простонал, то ли проскулил.

Сглотнув, чтобы пересохшее горло не заставило раскашляться, Мирна, прикинув, откуда раздался звук, осторожно зашагала по направлению к нему. Кто-то из молодых магов остался жив? Тоже успел уползти в лес?

Не прошла и десятка неуверенных шагов, как впереди и чуть сбоку, резко прошуршала высохшая по осени трава. Будто кто-то дёрнул по ней упавший плащ.

«Иди назад, к тропе, - дремотно выговорил Янис, настроенный на прослушку. – Он ушёл».

- Он опасный? - прошептала Мирна.

«Не знаю. Но нас он испугался».

Положившись на слово фамильяра, легко читавшего «громкие» для него эмоции, она быстро разыскала брошенную было тропу и поковыляла по ней, раздумывая над словами ястреба. Если это был маг или дозорный с «её» стороны, чего он испугался? Хотя, если он истратил магические силы и теперь держится только на обычных, человеческих... Он мог решить, что чужие прочёсывают лес. Что ж... Если неизвестный думает, что сумеет в одиночку пережить ночь, спустя некоторое время она и в самом деле обойдёт приграничную местность и разыщет всех. Если останется кого разыскивать.

Показалось – приблизилась к бурелому. Но заставила себя перейти на иное зрение, и утомлённым, отяжелевшим глазам предстала полуразрушенная халупа, чья густо замшелая крыша по центру провалилась в само жилище. От древности небось. «Здесь – что? Лесничий жил?»

Забор вокруг халупы тоже кое-где почти обвалился. Скорее даже не от ветхости, а оттого, что ползучие травяные плети опутали – и ломая его, и поддерживая на месте.

Пока Мирна искала вход в узкий двор при избушке, не оставляла мысль: «При реке-границе наша крепость. Потом долина между крепостью и лесом. Лес... Вроде и довольно знакомая местность. Я же бегала сюда несколько раз, пока жила при крепости. Но почему эта халупа всплыла только сейчас?»

И, лишь когда перешагнула бревно между двумя растрескавшимися столбами, которые когда-то были частью калитки, додумалась осмотреть забор, да и само ветхое строение взглядом, настроенным на поиск магии или колдовства.

Нашла слабые следы охранной магии. То ли лесничий был боязлив и с кого-то стребовал создать магическую охрану, то ли кто-то из военных магов позаботился, чтобы приграничная избушка стала защищённее...

Дверь из тяжёлых досок стояла крепко. Хотя, когда Мирна осторожно потянула за металлическое кольцо, заменявшее дверную ручку, дверь вдруг поехала так плавно, словно её только что смазали.

Насторожившись, Мирна, прежде чем переступить высокий порог во тьму, на всякий случай выудила из набедренных ножен охотничий нож, сотворила огонь на пальцах и только тогда вошла, переволокла через порог, по впечатлениям, раздутую, будто пережаленную осами ногу.

Машинально отметила, что порог под ногами слабо полыхнул заметной только для ведьмы или магов прерывистой полосой бледно-красного цвета. Да, охранная система на издыхании. Если вовремя не наполнить силой, избушка через год-два превратится в труху.

Но это потом. Мирна огляделась. Странно. Внутри не чувствовалось разрушения, которое она видела, глядя на неё из леса. Крепкая и прочная. Обычная кестьянская изба

Ведьма стояла на пороге между задней, хозяйственной частью избы и горницей, которая еле угадывалась за полуоткрытой дверью. Вот как. Пятистенок. Хоть и мелкий. Пара сухих, скрученных в трубочку листьев на полу подсказала приглядеться к половицам, довольно широкие расщелины между которыми забиты землёй, нанесённой сюда давным-давно. Полати, верхние и нижние, при печи. Если приглядеться, в горнице виднелись два грубых топчана, заменявших кровати. На них настелены неразличимые, пока не подняли, тряпки, похожие на мешковину; грубо сколоченный прямоугольный стол и две скамьи по обе стороны от него, единственный табурет… Да, пусто. Хозяина нет. Значит, можно вернуться во двор, маленький и тесный настолько, что забор под напором травных плетей «падал» чуть не к маленьким окнам.

Глянула на плечо с кожаным наплечником, где сидел ястреб. Со стороны казалось – Янис спал. На деле – с закрытыми глазами прислушивался к лесному шумку, чтобы, уловив подозрительный звук, вовремя предупредить хозяйку об опасности.

Прихрамывая, Мирна снова очутилась во дворе. Тот тоже зарос травами и кустами так, что двигаться в них было сложно. Но Мирне заброшенность здешнего двора нужна. Опять придерживая рукой всё-таки задремавшего Яниса, она легла на густые травы и ветви, упруго и мягко прогнувшиеся под нею, но до земли так и не опустившиеся.

Где-то там, ближе к опушке, возможно, прячутся свои, невредимые и раненые. Мирна очень надеялась, что ребята сообразят уйти подальше в лес. Но ей пойти туда в таком состоянии, как сейчас… И сама помрёт, и раненых сгубит. И главное, что знала и она, и молодёжь: чужаки бродят по опушке, но в сам лес не пойдут. Особенно теперь, когда время – к ночи. Боятся они леса. Привыкли к своим пустошам и приглаженным вечными ветрами лысым холмам, в которых живут, говорят, как дикие звери в норах.

Как только сумела расслабиться на зеленнОй «постели», губы зашевелились, проговаривая первое из заклинаний в перечне самоисцеления. Едва шелест трав и ветвей, склонённых под её телом, затих,