Ветер в Камне - Андрэ Нортон

Всего-то пара слов, несколько брошенных в огонь травок, отработанный простейший ритуал — и теперь Эразм практически неуязвим.

А уж потом было совсем просто: набраться храбрости, подойти к Йосту и с напускным самоуничижением признаться, что душа к наукам не лежит. Магистр даже пожелал ему доброго пути домой.

Правда, домой Эразма совершенно не тянуло. Там осталось несколько человек, с которыми стоило бы поквитаться, но все это меркло перед тем, что теперь оказалось ему под силу. Нет, Эразм знал, куда ехать, и загодя изучил дорогу.

Ночью, когда торговцы отдыхали у костров, он кое-что подслушал и окончательно утвердился в мысли, что верно выбрал путь.

Прежде чем он покинет караван, следовало завершить одно последнее дело. С властью приходит ответственность, и тянуть дольше было нельзя. Сегодня… Или они пока недостаточно отошли от Цитадели, чтобы так рисковать?

Из подслушанного разговора он узнал всё, что нужно. Завтра к вечеру древний путь подойдёт к развилке. Это будет его первой целью.

По старой привычке, возникшей в самом начале пребывания в Цитадели, Эразм закрыл свои мысли, чтобы никто не проведал о его планах. Можно сколько угодно потешаться над теми, кто остался позади, в каменной гробнице знаний, однако их заклятия и невидимые стражи безусловно сильны. Неизвестно ещё, вышел ли караван за пределы досягаемости чар, призванных охранять мир от любых порождений Тьмы.

Последние дни теперь уже бывший ученик провёл, укрепляя тело и разум перед весами. Огромные и блестящие, они стояли в главном зале Валариана. С коромысла свешивались на цепях две плоские чаши. Одна из них горела так ярко, что в зале всегда было светло как днём; другая, словно чёрный колодец, поглощала весь свет. Подобным же образом мудрецы держали перед собой равновесие всего мира. И здесь были охранные печати. Говорили, что если одна чаша сместится хоть на волос, то поднимется тревога.

Хотя — тут Эразм чуть не расхохотался в предвкушении — когда в последний раз Тьма угрожала Свету? Те, кто построил весы, давно умерли. Хранит ли творение их рук хоть каплю былой силы? Он сам — маленький, ничтожный, практически незаметный — живое доказательство того, что брешь в древней магии растёт и ей может воспользоваться любой, кому хватит дерзновения.

Пришпорив кобылу, Эразм представил себе древнюю карту. Кляча фыркала, потела и прядала ушами, будто охваченная смертным страхом, — и неудивительно. Впрочем, время ещё не пришло.

Да, не зря он столько корпел над книгами: место первой атаки выбрано идеально. Стирмир — широкая богатая долина. Даже несколько суровых зим кряду не смогли подорвать её процветание. Тамошние безмозглые земледельцы мягкосердечны и чураются собственного магического дара, полученного от предков. Теперь эти мужланы поплатятся за то, что много поколений зарывали талант в землю.

В Цитадели знаний часто говорили о Договоре Света; его древний текст по-прежнему торжественно звучал каждые десять дней на собраниях, давно уже превратившихся в пустую формальность. Некогда была война, опустошившая полмира, если не больше. Даже и теперь купцы не рисковали направлять караваны слишком далеко; по слухам, сохранились странные и величественные руины в таких отдалённых местах, что никто не тратил время на их поиски. Некий могущественный повелитель Тьмы — Эразм повёл головой, будто в знак уважения — простёр кровавую длань над многими землями, однако не преуспел, так как силы Света объединились и дали ему отпор.

О последней битве сохранились весьма противоречивые свидетельства, но большая часть легенд описывала бурю такой невероятной мощи, что рушились самые горы, — видимо, этой метафорой невежды в понятных им словах описывали выброс огромной энергии.

Увы, низвергнув Тьму, буря не пощадила и бойцов Света. Те, кто выжил, поклялись никогда больше не прибегать к страшному оружию. Опустошённый мир замер в изнеможении, с годами превратившемся в равнодушие, и наконец забылся, будто в дремоте.

Со стороны камней донеслось приглушённое повизгивание. Кобыла дрожала под седлом, воздух пропитался тяжёлым запахом лошадиного пота. Всадник нахмурился. Твари за камнями принадлежали ему, он приобрёл их в своё полное распоряжение. Если они немедленно не прекратят возмущаться, то получат сполна! Его рука скользнула к тому, что висело на поясе, — не мечу (любой металл сейчас только повредил бы), а жезлу, воспользоваться которым Эразм не смел, пока караван не отошёл от Цитадели на достаточное расстояние.

— Ссссаааааа, — угрожающе зашипел всадник. Теперь воняло не только лошадиным потом.

Поморщившись, Эразм вытащил из кармана изрядно поношенного дублета небольшой кисет, источавший пряный аромат благовоний, и, поднеся его к самому носу, глубоко вдохнул. С приспешниками из другого мира осталось мириться недолго — в Стирмире предостаточно слуг иного рода.

Стирмир — и башня Ронус. Конечно, спустя столько лет крепость утратила былое величие, однако башня до сих пор оставалась основным укреплением долины. Эразм намеревался остановиться в ней — она требовала лишь небольшого ремонта. Не секрет, что здания, где проходили испытания магического могущества, где некогда бушевали страсти, накапливают немалую долю энергии — для того, кто умеет её собрать. Про Ронус ходила пара историй; Эразм пытался незаметно разнюхать ещё что-нибудь, но, к сожалению, у незлобивого, безобидного на вид архивариуса Гиффорда оказалось в запасе немало хитроумных охранных заклятий из тех, с которыми не стоит связываться, если не хочешь привлекать к себе внимание.

Эразм прикусил губу. Все слишком просто. Жители Стирмира сами шли к нему в руки, безропотно, как бараны на бойню. Что бы ни случилось под конец той древней войны, старейшины стирмирских данов дали клятву никогда больше не обращаться к своему дару. С тех пор в Цитадель знаний из долины не пришло ни одного ученика. Местные жители словно приросли к земле — тучной и ожидающей жатвы.

Жатвы, да — неприятные мысли были тут же позабыты, — и теперь все, все достанется только ему. Скоро, уже скоро! До Ястребиного перевала, единственного ныне пути в Стирмир, караван доберётся завтра. Но чего ждать? Сегодня, как и всегда, эти олухи рано лягут спать. Что ж, тогда можно и рискнуть!