Буран, Тайга и Асмодей. Всадники - Денис Чистяков

успел собрать после моего прошлого приступа ярости, снова оказалось на полу, но легче мне не стало. Я могла снова вырваться из квартиры, но после минувшей прогулки мир за окном меня пугал еще больше. Там, на улице я ощущала, что моя тюрьма бесконечна и как бы далеко я не убежала из квартиры Димы, мне не выбраться из его мира.

Я уселась на пол и, закрыв лицо руками, погрузилась в благословенную тьму. Я просто буду ждать, пока не окажусь в своем мире, в оазисе Наматхана…, в его объятиях.

– Проклятье! – Прорычала я.

Что если Дима вернулся в мое тело?! Я почти умоляла его в своей записке, чтобы он доверился Наматхану, но выполнит ли он мою просьбу? Я посмотрела на послание, которое теперь лежало на полу. Первые строчки он явно писал в гневе. Он злился, что я не поверила ему, но кто бы поверил?! Возможно, теперь он обижен на меня и намеренно испортит все… Что если он убьет Салима? От этой мысли по мне пробежала волна страха. Едва ли, тут же утешила себя я. Салим сильнейший маг и Диме с ним не справится…, но вот мои отношения с ним он может испортить, только из одной лишь мести! Воображение рисовало картину одну хуже другой. Проклятье! Почему я не призналась Салиму в своем раздвоении! Я должна была! Он доверился мне, был невероятно нежен и добр ко мне, а я не смогла ответить ему искренностью. Теперь я злилась на себя и, воображая, как Дима уничтожает всякое доверие между мной и Наматханом, пообещала себе, что как только окажусь в оазисе, тут же признаюсь Салиму во всем. Если только не будет поздно…

Тяжело дыша, я заставила себя подобрать послание. Мне нужно дочитать его, и может быть я смогу понять, каким образом Дима решит мне отомстить за мое недоверие и разгромленную комнату. Удивительно, но дальше Дима сам заподозрил, что теряет разум: «Я смотрю на погром вокруг и не могу убедить себя в том, что это не моих рук дело. Проклятье, я так хочу, чтобы его учинила ты, иначе я точно безумец!». Дальше было зачеркнуто, а потом многообещающее и немного успокаивающее: «Я не виню тебя…, если бы сам оказался в чужом мире, который совершенно не могу понять, поступил бы так же! Меня сводит сума мысль, что ты лишь плод моего воображения, и я не могу быть уверен до конца, что пишу тебе, а не самому себе…».

Эта мысль показалась мне особенно странной, но снова взглянув в отражении, я, кажется, поняла, о чем он. Я перечитала эти слова снова и невольно вообразила себя на месте Димы. Моим телом точно так же завладевал посторонний, но вокруг меня всегда были те, кто мог подтвердить, что в меня вселяется Дима: Андрей, Дарлис, Пиксель…, все они знают Диму и рассказывают мне все, что происходило, пока меня не было в собственном теле, но у Димы в квартире нет никого, кто мог бы убедить его в том, что он бывает одержим мной.… Только в чате он находил какое-то подтверждение, когда я переписывалась с его друзьями. Мой взгляд упал на разбитый портал, и я не столько вспомнила, сколько представила, как разбила его впервые. Будь я на месте Димы, как бы я отнеслась к такой картине? Мне не трудно вообразить его безумцем, и теперь я понимала, что он сам боится оказаться сумасшедшим. Может именно это он имел в виду, когда писал, что создал меня? Он думает, что я всего лишь плод его воображения? Это бы многое объяснило и теперь, когда я увидела этот мир его глазами, мне кажется, я отчасти смогла понять Диму. Впрочем, если он считает себя сумасшедшим, это едва ли упростит нам общение. Возможно я должна ему как-то доказать, что существую отдельно от его воображения и тогда он поймет, что не является моим создателем… Черт, мне никогда прежде не приходилось доказывать, что я не галлюцинация, а едва я задумалась над этим вопросом, как осознала, что доказать подобное совсем не просто. Ладно…, я подумаю над этим позже. Дальше Дима заставил меня пожалеть о том, что я разбила портал. Мало того, что я лишила нас возможности общаться с остальными в чате, так еще и неким косвенным образом снова натолкнула его на мысль о безумии. Похоже, дальше мысли Димы окончательно спутались, и он все чаще зачеркивал слова и целые предложения. Я пыталась разобрать, что же он хотел сказать, но видимо он это предвидел, и разобрать зачеркнутое было невозможно. Перескочив к тексту, который можно было прочесть, я наткнулась на новую просьбу не покидать квартиру: «Санрайз, прошу, не выходи больше на улицу. Я ничего не скрываю от тебя, и, кажется, расплачиваюсь за честность, но прошу, поверь, выхода в моем городе ты не найдешь. В моем мире очень опасно разгуливать в чужом теле. Если ты выдашь себя неестественным поведением, тебя могут принять за сумасшедшую и запрут в специальном учреждении, из которого мы не сможем выбраться. Благодаря тебе, я чуть не оказался там и вполне возможно теперь меня ищут по всему городу…».

Я не знала, считать ли это угрозой или все же предупреждением, но Дима не поленился описать все те неприятности, которые меня могли ждать снаружи. В моем мире к сумасшедшим относились спокойно, над ними могли издеваться, но могли наоборот помочь деньгами или едой и в целом не трогали. В мире Димы умалишенные видимо были вне закона и их, судя по словам Димы, отлавливали и травили зельями, которые напрочь лишали «больных» воли. Здесь Дима сравнил несчастных, оказавшихся в «учреждении» с мертвецами, которых поднял Амерон, только в отличие от нежити, они не в состоянии были поднять меч, а порой и подняться с кровати. История Димы была насыщена деталями и не казалась выдумкой. Чтобы окончательно меня убедить в своей искренности, Дима даже упомянул книги по «психологии и психотерапии», которые я могла найти на его книжных полках, с указанием страниц, где описывалось «лечение» таких больных. Просто желая отвлечься и узнать немного больше о мире Димы, я нашла указанную книгу. Она была насыщенна непонятными терминами, но общий смысл я смогла уловить. Чем больше я погружалась в изучение диагнозов, тем больше мне казалось, что я сама схожу с ума. В книге было указано не мало признаков безумия, «шизофрении», «расстройства личности», которые я, покопавшись, вполне могла найти у себя.