Саламандра 2. Новые горизонты. - Полевка

вырвавшись из рук мучителей, сел на лежанке. Он посмотрел, куда именно лили масло, оказывается, под тот самый «язык» подставили таз и масло стекало в него. Но сейчас липкая мокрая масса волос шлепнулась на спину и напрудила лужу масла под попу. Массажисты попытались уговорить его лечь обратно, но Лекс только отмахнулся. Он и так уже весь липкий и мокрый.

Массажный стол частично разобрали и Лекс оказался сидящим на деревянной кушетке. Лишнее масло стали собирать скребками, а волосы отжимать и расчесывать гребнями с редкими зубьями. Рики в это время при помощи одного из слуг стал обматывать себя тканью. Лекс с интересом посмотрел на, в общем-то, привычный для глаза по земной жизни женский сари, потом ему показали мужской вариант этой же одежды. Со стороны это выглядело не так изящно, возможно, из-за куска ткани, просунутого между ног, чтобы изобразить штаны вместо юбки, но сзади это выглядело вообще нелепо. Потом Рики показал несколько вариантов «штанов» из сплошного полотнища, и среди этих моделей Лекс опознал те штаны-шаровары, что были у него в момент появления в этом мире.

- Вот этот фасончик! - показ мод был сразу остановлен, - а теперь разберемся с верхом и расцветочкой!

С топиками все оказалось несколько проще. Они были на шнуровке и подгонялись под любой размер… но сам их вид был несколько неожиданным. У топика оказался не только круглый вырез спереди, но на спине было только несколько вышитых перемычек и некие плечики, так, чтобы вся конструкция плавно лежала впереди. Открывать спину не хотелось, ведь даже после линьки там остались следы от шрамов, оставленных кнутом Гаури. Ну да ладно… Его шрамы – это его жизнь, а своей жизни он не стеснялся.

На кровати лежали разложенные ткани всевозможных цветов, и даже пара в клеточку. Лекс невольно пересчитал, получилось двадцать. Наверное, чтобы наверняка удовлетворить капризы брата. К каждому отрезу прилагался топик. Некоторые были гладкими, а некоторые замысловато расшитыми и украшенными. Но чтобы насолить брату в ответ, надо было напомнить именно былое. А поскольку в сундуке у прежнего тела были светлые ткани, то…

- Я надену белое, - выдал Лекс и встал с сиденья. Слуги к этому времени уже собрали скребками с тела все масло, а потом обтерли вначале грубой тканью, а потом мягкой. Он посмотрел на свои руки. Они были белыми, как живот, и от прежнего загара не осталось даже воспоминаний. И, кроме этого, кожа на ощупь была как бархатная. Слуги все еще возились с волосами, и Лекс велел застелить деревянное сиденье тканью, прежде чем сел обратно. Слуги в очередной раз сменили гребни на более частые зубчики и продолжали медитативное расчесывание его гривы.

- А теперь разберемся с украшениями. Выкладывайте на кровать, я скажу, что мне понравится.

Украшений было много. Сундук был не меньше того, что в свое время подарил Тили-мили. Лекс потом узнал совершенно случайно, что его зарезали монахи Киреля, когда тот прислал гонца, что едет к ним за помощью. Кирель выслал вперед своих монахов, чтобы они «встретили дорогого гостя», когда те вернулись, то привезли голову бывшего когда-то царьком неприступного города. Монахи сообщили императорам, что на лагерь Теланири напали злодеи и вырезали всех до их приезда. В городе провели церемонию прощания. Голову сожгли на погребальном костре со всеми почестями, и только спустя несколько дней Бэл сообщил, что это сделали братья, выполняя приказ Первосвященника, чтобы избавить империю от ненужных переживаний. Все равно Теланири никто помогать бы не стал, но оставлять в столице недовольного царя – только вносить раздор в Сенат. А там и без этого мира и единства нет. Только переругались бы все, а наиболее злобные стали бы опять подзуживать народ восстать против правящей династии. И все бы опять закончилось резней старых фамилий и потоками крови на улице и во дворцах знати.

В этом сундуке не было золотых монет и драгоценных камней, зато были такие же тонкие браслеты, как те, что были у него на руках, когда он сидел в клетке. Лекс протянул руку, и Рики сразу вложил в нее несколько полупрозрачных браслетов. Одни были вырезаны из различных камней вроде малахита или агата, другие просто гладкие, а некоторые с ажурной резьбой. Хм, они ведь хрупкие, хотя, если повесить сразу с десяток, то возможно… Но их размер подразумевал совершенно другую руку. Более тонкую. Сейчас он при всем желании в них не смог бы просунуть свою кисть. Да и запястье у него шире этих самых браслетов.

- Соберите все тонкие браслеты отдельно, - Лекс вернул браслеты Рики, - они подойдут Ламилю. А, хотя… пускай братик сам заботится об украшениях своего ненаглядного. Но в любом случае, сложите их в отдельную шкатулку. И все украшения раскладывайте по цветам камней. Хочу видеть, что есть и какие именно.

Волосы продолжали расчесывать, вводя Лекса в полусонное состояние. Дорога, нервы, усталость, преизбыток впечатлений после почти затворничества в одном городе. Приходилось прилагать усилие, чтобы не улечься на кровать и не послать братика Чани куда-нибудь подальше за горизонт. Одна только мысль о пире и развлечениях навевала желание удавить кого-нибудь…

На кровати росли кучки украшений. Это были исключительно золотые украшения, а расцветка золота колебалась от желто-рыжего до соломенного, и даже светло-сливочного. Камни тоже были разные. Поскольку там были в основном кабошоны, то на глаз отличить лунный камень от белого агата издали не получалось. Зато кабошоны рубина спокойно соседствовали с яшмой и это, похоже, никого не смущало.

Петя накануне проинструктировал его, что в городе брата цвета имеют сакральное значение, вроде белых тог имперских сенаторов. В этом городе каждый цвет нес свое значение – красный был цветом саламандры, обозначал огонь, любовь и успех. Желтый был цветом денег, богатства и достатка. Зеленый был символом жизни и долголетия, синий – привлекал удачу, поэтому его так любили торговцы. А вот белый говорил о невинности и чистоте помыслов. Хотя в городе брата позволить себе носить белый могли только младшие аристократов, причем белое надевали исключительно накануне помолвки, как показатель, что жених чист и невинен, как младенец. Ну да, если они вместо помывки натирались маслом, то ходить в белом мог только богатый трутень, который ничего не делал и питался исключительно «солнечным светом и цветочной пыльцой».

На дне сундука было много браслетов, вырезанных из камня, и, кроме этого, достаточно много украшений из жемчуга. Крупный морской перемежался продолговатым речным и был по большей части собран в