Маска лжи. Часть 1 - Катерина Аркис

Это сколько же я проспал?

Было понятно, что девчонка не просто умудрилась выбраться, но и мне дорожку пробила. И это никак не вязалось в моей голове с ее состоянием и жаром. Даже если регенерация у нее работала на полную, за такой короткий срок вывести из крови и тканей яд, из-за которого она свалилась, было из разряда чудес. В чудеса я не верил, но для других версий информации о спутнице было недостаточно. Так что я отложил размышления о ней на потом и выудил из вещевого мешка ту самую веревку, которая не пригодилась мне при постройке плота. Ползти с мешком в руках или за спиной было бы гораздо сложнее: мало ли, где зацепится? Я примотал торбу на пояс, продев веревку в петли. Мешок то и дело бил по ногам, но в подвешенном состоянии, вползая по скале, я старался не обращать на это внимания. Радовался я лишь одному: из-за бьющего в глаза света, я почти не различал, насколько высоко забрался и как глубоко придется падать, если сорвусь.

Полз я не долго, но вымотался изрядно, как и перемазался в земле, а ведь еще радовался вчера, что искупался в реке. Выбравшись из узкого лаза, я напоминал трудолюбивого землекопа после ударного рытья канавы, а не опытного ловца или будущего артефактора.

После полудня, когда солнце стало заметно клониться к западу, я вышел-таки на берег мелкой речушки, журчавшей между поросшими циперусом берегами. Лианы покрывали растущие на противоположном берегу деревья плотным занавесом. Спустившись к зеркальной поверхности, я устало упал на берегу. Бестолковый день, переполненный волнением об исчезнувшей девочке, изрядно вымотал меня, тем более, что мысли о случайной попутчице никак не желали покидать моей головы.

Иди дальше и торопиться на зов отца, который даже не удосужился объяснить, с какой целью вызвал меня в Бухтарму, да еще попросил вернуться на родину под чужой личиной, мне совсем не хотелось. Конечно, это состояние ничуть не уменьшало необходимости двигаться вперед, но именно остаток этого дня я твердо решил посвятить безделью. К тому же, входить в город своего детства в том виде, который теперь отражался в зеркальной поверхности воды, мне не просто не хотелось, но и казалось невероятно стыдным.

Обустраивать место стоянки я стал не сразу. Сначала как следует отмылся и простирал одежду, покрытую подсохшим слоем земли, как коркой. Расплел косы, тщательно прополоскал волосы и, после долгих раздумий, боевые косы плести не стал: долго, да и вряд ли на оставшемся пути пригодится. Затем присел на берегу у кромки воды, расслабился, задумавшись над тем, чью же личину использовать для появления в общине. Перебрав в памяти наиболее подходящие аурные слепки, я решил воспользовался внешностью бывшего своего сослуживца, который в принципе не переносил горы, старательно меняясь сменами, если маршрут предстоящего патрулирования предполагал их посещение. В этом случае его внезапное появление на полуострове, тем более, в окрестностях Бухтармы, становилось событием маловероятным.

С прибрежного ила, перетерпев некоторую болезненность изменения, я поднялся в ином облике, на первый взгляд откровенно хилом, тощем, нескладном. На деле же, несмотря на несуразную угловатую фигуру с чрезмерно длинными руками, двуликий паренек, чей слепок я использовал, мало соответствовал собственной внешности в плане силы и ловкости. В моем выборе внешности по здравому рассуждению нашелся лишь один скользкий момент, а именно — раса выбранной мной личины. Соплеменники не отличались добрым отношением к оборотням. Тем не менее, в целом этот нюанс показался мне единственным откровенно слабым местом маскировки. На самом деле, достоверно изображать драга или врана было гораздо сложнее. У представителей этих рас были заметные отличия в физиологии, привыкать к которым необходимо было заранее, а не за пару часов до появления у ворот города. Так что, свой выбор я посчитал менее опасным в плане разоблачения. Человеческую же расу и вовсе посчитал несостоятельной. Появление из джунглей одинокого физически слабого короткоживущего, стражи на стене, несомненно, сочли бы слишком подозрительным событием.

Расслабив ноющие после изменения мышцы, я тщательно замаскировал ауру и принадлежность к многоликим, поскольку ллайто обладали возможностью определять своих соплеменников даже в обороте, сквозь любую выбранную внешность, и позволил себе пару минут передышки.

Поиск дров и сушняка, сооружение очага для сушки постиранного, всё это отвлекло меня от мрачноватых мыслей о скрывшейся в сельве дурехи, которую в данный момент вполне мог уже схарчить какой-нибудь из хищных хозяев тропического леса. Однако, обувь и обе пары кожаных штанов давно сохли на нижних ветках баньяна, сбоку от которого я снял верхний слой дерна и сложил малый костерок, а волнение о спасенной от скритов девчонке не отпускало. Мысленно выругавшись, я полез в вещевой мешок за остатками крупы и высушенными клубнями маниоки. Коробок с солью и непромокаемый мешочек приправ нашелся быстро, а остальная часть съестного оказалась на самом дне торбы. Поморщившись, я принялся выкладывать рядом с собой содержимое котомки, чтобы перепаковать все по уму, и проверить с таким трудом полученную добычу. Когда мешок опустел наполовину, рука наткнулась на шелестящий комок, который показался мне незнакомым. Вытянув плотно увязанный сверток полупрозрачной тонкой ткани, непонятно откуда взявшейся среди вещей, я уставился на него в недоумении. Вещевой мешок в дорогу я собирал самостоятельно, и за время пути ничего похожего в мешке не видел. Развязав обрывок желтоватой тесемки, показавшейся мне знакомой, я встряхнул скрученный рулончик. И лишь когда непонятное нечто развернулось, я осознал, что именно держу в руках, и какой щедрый подарок мне, как артефактору, сделали. Личность дарителя тут же перестала быть тайной. И даже все странности миновавшего дня тоже обрели смысл.

Я держал в руках змеиный выползок с хвоста песчаницы. Вот в чем была причина ее состояния, показавшегося мне похожим сначала на опьянение, а потом на отравление. Жар же, наверняка, был предвестником последнего этапа линьки, который я столь бездарно проспал. Быть может, даже и не по своей воле. Облегченная улыбка раздвинула мои губы в улыбке. «Хитра, змеиная дочь, ох, хитра! Провела меня, как малолетнего сосунка…» Бережно скрутив ороговевший верхний слой змеиной кожи, я аккуратно перевязал его все той же тесемкой и спрятал на самое дно вещевого мешка. Это полутораметровое чудо стоило гораздо дороже, чем все остальное его содержимое, и лишаться такого дара я не собирался.

Глава 8

Сферит замерцал и мелодично зазвенел, привлекая к себе внимание, как раз в тот момент, когда я с головой погрузилась в изучение геохимического