Искупление Христофора Колумба - Орсон Скотт Кард

– Но я никогда этого не утверждал, – возразил Кемаль. – На таком толковании настаивали мои оппоненты. Я надеялся, что вы-то прочитаете мои замечания более внимательно.

Тут вмешался Хасан, стараясь говорить одновременно мягко и убедительно.

– Мне кажется, ваш спор приобретает излишне личную окраску. Неужели вы проделали весь этот путь, Кемаль, лишь для того, чтобы сообщить нам, что мы идиоты? Это можно было сделать в письме.

– Нет, – возразил Кемаль, – я приехал для того, чтобы услышать от Тагири, что меня одолевает патологическая потребность видеть в Атлантиде начало всех начал.

Кемаль поднялся с кресла, обернулся, схватил его и отшвырнул в сторону.

– Дайте мне циновку! Дайте сесть рядом с вами и рассказать все, что я знаю! Если потом вы предпочтете все отвергнуть, я не буду возражать. Но не стоит тратить впустую ни ваше, ни мое время, защищая себя и нападая на меня.

Хасан тоже встал. На мгновение Кемалю показалось, что тот сейчас ударит его. Однако Хасан нагнулся, поднял с земли свою циновку и протянул ее Кемалю.

– Итак, говорите.

Кемаль расстелил циновку и уселся на нее. Хасан подсел к дочери, во втором ряду.

– Рабство, – произнес Кемаль. – Существует много способов удерживать людей против их воли. Крепостные не имели права покинуть землю, которую обрабатывали. Кочевники иногда оставляли у себя пленников или чужаков, которые затем становились второсортными членами племени и не могли покинуть его. Рыцарство возникло как своего рода аристократическая мафия, иногда принимавшая форму защитного рэкета; и стоило им обрести покровителя, как рыцари попадали к нему в полную зависимость. В некоторых цивилизациях свергнутых королей держали в неволе, где у них рождались дети, а затем внуки и правнуки. Всем им никогда не причиняли вреда, но и не выпускали на волю. Целые народы были порабощены завоевателями и вынуждены были работать под игом чужеземных правителей, платить непомерную дань своим господам. Налетчики и пираты забирали с собой заложников, чтобы получить выкуп. Умирающие с голоду люди продавали себя за кусок хлеба. Заключенных заставляли работать. Такие виды зависимости и принуждения существовали у многих народов, но все они не являются рабством.

– Строго говоря, это так, – согласилась Тагири.

– Рабство наступает тогда, когда человек становится чьей-то собственностью. Когда такой собственник может покупать и продавать не только чей-то труд, но и самого человека и всех его детей. Движимая собственность, поколение за поколением.

Кемаль взглянул на них и отметил про себя, что лица слушателей все еще хранят холодное выражение.

– Я знаю, что все это вам известно. Но вы, по-видимому, не понимаете, что рабство не было чем-то неизбежным. Оно было придумано в определенном месте и в определенное время. Мы знаем, где и когда человек был впервые превращен в собственность. Это случилось в Атлантиде, когда одной женщине пришла в голову мысль заставить работать пленников, предназначенных для жертвоприношения, и, когда настал черед самого ценного для нее пленника, она заплатила старейшине племени выкуп, чтобы навсегда уберечь его от такой участи.

– Но ведь это еще нельзя назвать работорговлей, – возразила Тагири.

– Это было началом. Подобная практика распространялась очень быстро и, наконец, стала главной причиной набегов на другие племена. Народ дерку начал покупать пленников непосредственно у самих участников набегов. Затем дерку стали продавать рабов друг другу и, в конце концов, превратились в работорговцев.

– Ну и достижение! – воскликнула Тагири.

– Жители города перестали копать каналы, сеять и выращивать съедобные растения. Все то, что входило раньше в их обязанности, стали выполнять рабы. Именно это легло в основу развития и процветания города. Рабство дало атлантам достаточно свободного времени, чтобы создать свою заметную цивилизацию. Оно оказалось для них настолько выгодным, что жрецы дерку тут же объявили, что их божество-дракон не требует больше человеческих жертв, по крайней мере, на данный момент. Это означало, что всех своих пленников дерку могли превратить в рабов и заставить работать. Не случайно, что, когда потоп стер с лица земли народ дерку, рабство не погибло вместе с ним. Соседние народы уже переняли этот обычай, поскольку он вполне оправдывал себя. Это был единственный к тому времени способ использовать рабочую силу чужаков. Все другие обнаруженные нами случаи настоящего рабства можно проследить до того момента, когда та женщина из племени дерку, Недзнагайя, выкупила приглянувшегося ей пленника и спасла его тем самым от страшной смерти в пасти крокодила.

– Ну что ж, воздвигнем ей памятник, – предложила Тагири. Чувствовалось, что она очень разозлилась.

– Идея покупки и продажи людей возникла только у дерку, – сказал Кемаль.

– Она вполне могла возникнуть в любом другом месте, – возразила Тагири. – То, что Агафна изобрел первое колесо, вовсе не означает, что его не изобрел бы кто-то другой немного позже.

– Не согласен. Мы точно знаем, что рабство – торговля людьми – не было обнаружено, по крайней мере, в одном месте, куда не распространилось влияние дерку, – ответил Кемаль. Он сделал паузу.

– В Америке, – вмешалась Дико.

– В Америке, – повторил Кемаль. – Что мы наблюдаем там, где людей не рассматривали как собственность?

– В Америке существовало множество форм зависимости и принуждения, – настаивала Тагири.

– Это были совсем другие формы. Там никогда не считали человека предметом купли-продажи. И именно это – главное в вашем замысле, помешать Колумбу вернуться в Европу. Сохранить единственное место на земле, где никогда не существовало рабство. Разве не так?

– Это не главное, почему мы заинтересовались Колумбом, – ответила Тагири.

– Мне думается, вам следовало бы разобраться в этом вопросе еще раз, – настаивал Кемаль. – Потому что рабство было непосредственной заменой человеческих жертвоприношений. Неужели вы действительно пытаетесь убедить меня, что предпочитаете рабству пытки и умерщвление пленников, как это делалось у майя, ирокезов, ацтеков и карибов? Неужели вы находите это более цивилизованным? Ведь в конце концов, их жизни приносились в жертву богам.

– Вы никогда не заставите меня поверить, что это была такая простая и однозначная замена: человеческие жертвоприношения и рабство.

– Мне безразлично, верите вы в это или нет, – заметил Кемаль. – Просто признайте существование такой возможности. Просто признайте, что существуют вещи похуже, чем рабство. Признайте, что, может быть, выбранные вами ценности спорны, как и ценности любой другой цивилизации. И ваша попытка изменить историю так, чтобы ваши ценности восторжествовали в прошлом так же, как они торжествуют в настоящем, – это чистый…

– Культурный империализм, – закончил Хасан. – Кемаль, мы много раз сами обсуждали этот вопрос. Если бы вы предлагали вернуться в прошлое и помешать той женщине из племени Дерку изобрести рабство, мы бы признали вашу правоту. Но мы не собираемся делать ничего подобного. Кемаль, мы сами не уверены, хотим ли мы что-то сделать. Мы просто пытаемся выяснить, что можно сделать.