Кровь аистов - Сергей Климовцев

Сентябрьское солнце топило землю в жарком мареве, а та курилась миражами, парила и дрожала под его горячими лучами. С вершины холма вся долина была как на ладони, и двое мужчин в защитных скафандрах пристально изучали ее в электронные бинокли, переговариваясь между собой вполголоса. Мощная оптика скользнула над верхушками иссохших деревьев, вдоль железнодорожного полотна на северо-востоке, протянувшегося к самому горизонту, где, окруженный лесом и широким голубым рукавом залива, город дрожал под солнцем белыми многоэтажками.

– Дьявол… Лучше бы нам туда не соваться. – Андрей опустил бинокль.

Волк ничего не сказал, а лишь взглянул без особой радости на раскинувшуюся у горизонта Припять и направился вниз по склону. Он бы даже и приплатил, только бы не «соваться» в заброшенный город, кишащий, как все ему подобные, разной нечистью. За ним плелся Андрей, но не успели они дойти до середины холма, как небеса смилостивились. Запищал спутниковый приемник, неся добрые известия: начальник охраны отменил распоряжение логистов – экспедиция через Припять не пойдет.

Настроение у обоих улучшилось, однако новости еще не закончились. Через минуту заработал телефон Андрея и знакомый сталкер взволнованным голосом попросил Волка на пару слов.

– Когда? – отрывисто спросил тот в трубку, застопорившись на ходу, так что Андрей влетел ему прямо в спину. – Где?!

Телефон что-то нервно журчал в ответ.

– Не надо! – крикнул в трубку Волк. – Нет, говорю! Вы туда только к вечеру доберетесь. Я ближе.

Он сложил аппарат и передал его товарищу, мрачно покусывая губу.

– Ну?! – не выдержал тот.

– Двое наших пропали. Полчаса назад. Один вышел на связь – кричал, что ранен.

– Где? – Загривок у Меченого поднялся, как у зверя, почуявшего опасность.

Не отрывая от него взгляда, Волк мотнул головой на северо-восток:

– Припять!

* * *

Пустая улица настороженно молчала. Тишина стояла гнетущая, как в склепе. Двое мужчин, присев на корточки, напряженно выглядывали из-за стены брошенного пятиэтажного дома. Посреди этой замогильной тишины жила одна лишь только дверь. Она скрежетала, подталкиваемая чем-то, билась о косяк, а из темного подъезда позади нее неслись стоны.

Сталкеры крались к двери, вскидывая оружие при каждом шорохе. Тусклый луч фонаря проник через щель дверного проема, высвечивая грязную, в вонючих бурых подтеках лестничную площадку. За ним протиснулся подрагивающий в руках ствол автомата. Осторожно подперев ногой дверь, Волк заглянул внутрь. В следующую секунду бетонная коробка наполнилась жуткими воплями. Поскользнувшись в темноте, сталкер выронил фонарь и с грохотом полетел на пол.

Андрей с криком навалился на дверь, придавливая что-то мягкое за ней к стене, и это «оно» завопило так, что уши закладывало. Среди этой какофонии и перепуганного мата они едва друг друга не перестреляли. Через несколько секунд, перемазавшись какой-то дрянью, Мельниченко за шкирку выволок товарища из подвала, а нечто за дверью продолжало истошно вопить.

Затем вой перешел в почти человеческие крики и плач. В них слышались такие боль и отчаяние, что нервы у Андрея не выдержали. Когда луч его фонаря осветил темное помещение, он похолодел от ужаса.

На полу умирало в мучениях существо. Остатки горелой шкуры слезали с него лохмотьями, обнажая кровоточащую плоть. На морде кожи не осталось совсем, и, оскалив вытянутую, как у волка, пасть, существо дрожало открытыми глазными яблоками. Люди с ужасом смотрели на колышащееся, как у моллюска, тело с длинными членистыми конечностями и собачьим загривком. Наблюдать за его агонией было невыносимо, и через минуту в темноте грохнул выстрел. Существо дернулось в последний раз и затихло, а потрясенные люди вывалились из подъезда наружу.

Но «водевиль» только начинался. В конце улицы мелькнула тень, затем раздался собачий визг, живой и злобный, – это местные жители оповещали друг друга о том, что в городе объявились чужаки. Их «переговоры» становились все громче, действуя на нервы не меньше, чем недавняя предсмертная агония существа, и Андрей с Волком, проклиная свою неосторожность, начали быстро отступать к восточной части города. Именно оттуда последний раз выходили на связь сталкеры – с припятского лимана. Когда перед ними заблестели зеленовато-серые воды реки, весь город за спиной уже гудел как растревоженный улей.

Берег был пуст, но местный водопой явно пользовался популярностью: мокрый речной песок был испещрен звериными следами. В основном собачьими, но разбираться в них времени не было: из городских кварталов уже вынырнули первые любопытные твари, подвывая во весь голос от возбуждения. Мохнатая армия стремительно разрасталась, и спустя несколько минут псы, выскочив на берег, устремились за беглецами. А тем бежать было некуда.

Прижатые к кромке воды, люди встали плечом к плечу, вскинув оружие. Живые черно-серые потоки с воем струились с городских окраин, сливаясь в одну мощную волну. Кольцо вокруг сталкеров сжималось. Когда до них оставалось с полсотни метров, атака захлебнулась. Передние ряды резко затормозили, задние налетели на них, образовав затор. Несколько секунд стая крутилась на месте, растерянно переругиваясь, а потом замолчала вся разом. Припав на брюхо, собаки заскулили и начали пятиться. Андрей и Волк смотрели на отползающую назад стаю, а затем стали медленно поворачиваться в разные стороны. На берегу явно кто-то был. Кто-то, кого они не видели, но он одним лишь своим присутствием поверг разъяренных псов в ужас. Вцепившись дрожащими руками в автоматы, люди обшаривали взглядами берег, но он был пуст. Почти.

У самой воды подрагивал похожий на мыльный пузырь едва различимый мираж. Прозрачный, словно идеально вымытое стекло, он качнулся в их сторону. Волк скосил глаза вниз, и дыхание у него перехватило: вслед за «миражом» по всему побережью тянулась цепь хорошо различимых следов огромной трехпалой лапы с перепонками меж пальцев. Тот, кто стоял перед ними, был страшнее всех припятских собак, вместе взятых.