Ведьма и Оборотень. Противостояние - Ольга Головченко

— Когда ты упомянул ее при мне, я понял, что она тебе небезразлична, но успокойся, в мире есть много других женщин, которые могут тебя заинтересовать, — Эйлам воспринимал все это довольно просто. Конечно, настоящий бабник заговорил!

— Небезразлична? Небезразлична! Это еще мягко сказано! Она была моей предназначенной женой! — он позволил всей правде выплеснуться наружу.

Услышав эти слова, Эйлам застыл с открытым ртом.

— Твоя что? — Он думал, что ослышался, но когда мысли начали выстраиваться в правильном порядке, до него начало доходить. Конечно! Не каждый день его брат нуждается в его помощи. Если честно, это было всего третий раз за столетие.

— Да, моя предназначенная жена! — Аннелик замолчал на мгновение и бросил безумный взгляд на брата.

— Подожди, подожди, ты как бы говоришь мне, что нашел свою предназначенную жену, а я только сейчас узнаю об этом? — сказал Эйлам, все еще шокированный.

— Это очень плохая шутка! Я сейчас решаю, жива ли Сирена еще, и ты расстроен тем, что я не рассказал тебе о ней?! — недоверчиво развел руками. Эйлам еще сильнее откинулся на спинку кресла.

— Мне очень жаль, — прошептал он после долгой паузы. Аннелик остановился у бара, ища что-нибудь, чтобы хоть частично смыть свое разочарование.

— Бля! — сердито выругался он, швырнув пустую бутылку в стену.

— Она не обязательно должна быть мертва, это всего лишь слухи, ведь прямых свидетелей, которые могли бы это подтвердить на все сто процентов, нет, да и ты сам очень хорошо знаешь, какой может быть клевета, — попытался найди свет там, где уже давно стало темно.

— Ведьма знала об этом? — Аннелик немного успокоился после слов брата, но все еще недостаточно, чтобы мыслить логически.

Этого не может быть! Просто не может! Он не собирался принимать никакой другой вариант.

— Да, — ответил Эйлам с абсолютной уверенностью. Аннелик сжал руки в кулаки и хотел что-нибудь разбить.

Эта проклятая тварь! Она прекрасно понимала, что значит для него Джорджиана, поэтому без колебаний использовала его. Когда она попадет в мои руки! он пообещал себе, представляя все способы, которыми он мог бы отомстить ей! Он будет наслаждаться своей местью в полной мере! Но он сделает все это только тогда, когда узнает, сколько правды известно о смерти Джорджианы.

Она не смеет быть мертва, ледяной пот начал стекать по его коже.

— Я знаю, тебе нелегко, но тебе нужно успокоиться, — Аннелик остановился и впился в брата взглядом. Эйлам поднял руки и подсознательно начал отступать. — Хорошо, я понятия не имею, что ты чувствуешь, но это все равно не меняет того факта, что тебе нужно, наконец, успокоиться и начать думать рационально, — наконец, он выложил всю правду о своей эмпатической стороне. Аннелик просто закатил глаза от его слов. Это именно то, кем был его брат, всегда заботящийся о себе, независимо от того, что чувствовали другие.

— И ты можешь, черт возьми, сказать мне, как, черт возьми, успокоиться, когда я знаю то, что знаю? — Он провел пальцами по волосам.

— Извини, но если тебе нужен мой совет, ты ищешь его не в той гавани, я никогда не испытывал таких «чувств», и ты чертовски хорошо это знаешь! — он безразлично покачал головой. Аннелик сжал кулак и ударил им в стену.

— Проклятие! Надеюсь, ты понимаешь, что совсем не помогаешь мне, брат! — злобно прорычал он. Эйлам воздерживался от ответа, так как, подсознательно понимал, что это разозлит Аннелика еще больше, а ему нравилось его лицо, и он был не готов избавляться от синяков, которые его брат нанесет ему в тот момент, когда он откроет рот.

— Хватит, — сказал Эйлам после пятиминутной паузы, ловя лампу, пролетавшую мимо его головы. — Достаточно! Ты не поможешь позволить себе разнести этот номер! Я предлагаю нам выяснить, действительно ли слухи о смерти Сирены правдивы, а не просто продукт какого-то давно известного Бессмертного, — решительно вмешался Эйлам. Аннелик при звуке его голоса застыл, а вместе с ним и стул, который он держал над головой. — Одна вещь, которую все еще не могу понять… если ты знал, что это твое, почему ты не удержал это? — Ясные глаза Аннелика внезапно потемнели, а руки, в которых он сжимал стул, снова начали двигаться. — Ты мог бы, блядь, контролировать себя! — крикнул Эйлам, уворачиваясь от летящего предмета.

— Это не так просто, как может показаться, — было произнесено сквозь зубы.

— Да, я и сам это уже заметил, — бесстрастно сказал Эйлам, наклоняясь к полу и поднимая брошенную бутылку водки, которая, возможно, была единственной, которой удалось пережить ярость брата без каких-либо серьезных последствий.