Белая змея - Танит Ли

— Безусловно, не принцесса, — заметил Катемвал.

Регер бросил взгляд на песок, который пытались клевать водяные птицы. Он взял маленькое печенье, покрошил его птицам, и те принялись хватать крошки, грациозно изгибая синие радужные шеи.

— Нет, не принцесса. С морем было что-то странное. На рассвете, когда мы возвращались к портовой стене, прибой отступил так далеко, как я никогда не видел. Паре кораблей за бухтой пришлось нелегко, они разгружались в страшной спешке. Она испугалась моря, сказала, что может случиться плохое. Ты же знаешь, какими порой бывают девушки.

— Помню.

— А рыбаки бегали по пляжу, размахивая руками. В грязи осталась куча рыбы. Они говорили, что Рорна замучила жажда, и он выпил море.

— Воды вокруг Элисаара всегда были со странностями. Легенда гласит, что они текут к преисподней — Эарлу, Всемертвию. Потом торговцы начали заплывать все дальше в земли белых людей, и Эарл вроде бы убрал свои ловушки. Но можно встретить моряков, плавающих на юго-запад, чьи волосы стали седыми, и рыбаков, которые ходят на лов к берегам Ханассора — соль Эарла выбелила их кожу, а может быть, и разъела мозги. В ночь Огненных скачек все вокруг тряслось. Земля дрожала, море тоже выделывало непонятные вещи. Но ты хотел расспросить меня не об этом.

— О да, Катемвал.

Вернулся раб с блюдом горячих пирожков, медового творога и изюма. Он убрал молоко, которое Катемвал не тронул, а дети Дайгота вообще не пьют. Регер поблагодарил раба и, выждав, пока тот уйдет, спросил:

— Кто такой Амрек? То есть Повелитель Гроз. Я правильно произнес это имя?

— Правильно. Амрек, сын Редона, последний чисто висский Верховный король. Он заявил, что выскребет всю Равнинную грязь с лица земли. Но Ральднор, наполовину Вис, наполовину человек Равнин, незаконный сын Редона и, как уверяет легенда, воплощение Анакир по матери, заключил договор с народами другого континента, белокурыми людьми Ваткри, Вардата и Шансара, а потом поднял степняков и объяснил им, что они маги. Вооружившись таким образом, он свел Амрека в могилу намного раньше срока. Землетрясение разбило на осколки Корамвис, а Анакир восседала на горе и хлопала в ладоши, как леди на стадионе. Около сотни лет назад опять случилось нечто подобное, но с иным исходом — Вольный Закорис очень хотел повоевать, однако войны не получилось. Боги остановили ее. Если, конечно, ты веришь во все это.

— А ты?

— О да, если я рассыплю соль, то прошу у богов прощения, как какая-нибудь деревенская служанка. И регулярно приношу жертвы в храмах. Даже делаю подношения женщине-змее в шалианском храме рядом с Могильной улицей — просто так, на всякий случай. Но в богов, ходящих по воде, я никогда не поверю. Я вообще не знаю, верю ли в богов. Да простят они меня, если они есть.

Регер негромко рассмеялся, но его глаза смотрели куда-то вдаль. Созерцание безмерной красоты человека, сидящего в солнечном свете за простым столом, наполнило Катемвала неожиданным беспокойством. Нельзя искушать судьбу. Годы сражений и побед, венец победителя скачек — и ни одной отметины, никакое уродство не исказило черты, достойные несуществующих богов.

— Но почему именно Амрек? — спросил Катемвал.

Регер разглядывал нарядных птиц. Катемвал тоже глянул на них, неожиданно вспомнив шкатулку с ястребом и голубем. Иногда таким способом стрелки из трущоб добывали себе ужин — осколок кремня в груди хищника указывал на них. Но потом кто-то иной выпросил или отобрал их добычу. Как выяснилось, тела птиц не были забальзамированы, сохраняясь от разложения каким-то иным образом. Их выбросили на кучу мусора за домом, но даже там, как сказал раб, они не разлагались. И никакой зверь не попытался тронуть мертвых птиц.

— Вчера мне пытались внушить, что я происхожу из рода Амрека, — произнес Регер.

— Ты искаец. В этом нет никаких сомнений, — быстро ответил встревоженный Катемвал. «Каждый пытается заглянуть в тебя», — подумал он. Хвала богам, о да…

— Ладно, Катемвал. Мой отец лишь переспал с моей матерью, но он не был искайцем. Он оставил ей этот золотой дрэк, помнишь? Она рассказывала мне, как он выглядел — высокий, сильный, с темной кожей. Должно быть, он был богат. Еще она говорила, что он был родом из Ланна. Это возможно? Есть ли какое-то упоминание о ланнской ветви дома Амрека?

— Так, погоди-погоди… — Катемвал забарабанил по столу так, что на блюде запрыгали изюминки. — Ланнелир — как раз во времена не случившейся войны. Там имелась жрица, которая претендовала на происхождение от Амрека эм Дорфара. Она вышла замуж за кого-то из королевского дома в Амланне. Не ради ланнского трона, сам понимаешь — там признают только кровосмесительные союзы брата с сестрой или матери с сыном… — неожиданно он осекся, выпрямился и посмотрел на Регера, понимая, что юноша — теперь уже мужчина — за все годы их дружбы, которая, по большому счету, не была дружбой, прежде никогда не придавал значения этим важным обстоятельствам жизни своих родителей. Не успев овладеть собой, Катемвал растерянно спросил: — Ты не доверял мне до такой степени, чтобы рассказать об этом? Оберегал честь матери, да?

Регер поднял глаза. В них промелькнул блеск, а потом они смягчились, как бывало, когда он смотрел на женщину или зверя. Потрясенный, Катемвал не успел отреагировать — Регер дотянулся и ласково сжал его запястье. Затем минута нежности миновала. Регер нетерпеливо покачал головой.

— Я считал, что неважно, кем он был. И никогда не говорил тебе, поскольку для меня это ничего не значило.

— А что это значит теперь? — поинтересовался Катемвал. — Ты — Клинок Саардсинмеи.

— Раб, о да, — небрежно бросил Регер. — Но я хочу знать, есть ли во мне королевская кровь. В самом ли деле мать зачала меня от потомка королевского рода?

— Отлично, — резко сказал Катемвал. — Прогуляйся по аллее Трех грошей, найди какую-нибудь гадалку или ведьму и спроси ее.

— Именно ведьма и сказала мне об этом, — произнес Регер.

Старый работорговец подумал о белом силуэте у стены, о послании, предвещающем падение, о слухах по поводу воскрешения мертвых…

— Если это женщина-эманакир, не ходи к ней, — предостерег Катемвал. — Ни в коем случае.

— Боюсь, что мне придется.

— Нет, я сказал. Разумеется, она ведьма. И, кроме шуток, смертельно опасная — как и вся ее белая раса. Рассказывают, что у них есть поселение на северо-западе, в джунглях за Закорисом. Там они взращивают свою болезненную холодную магию. Предупреждение, о котором я тебе сообщил, как раз в их стиле. Несомненно, оно от нее.

Лицо Регера накрыла тень. Предупреждение с костями внутри. И, вдобавок ко всему, его мета…

— Ты видел мой последний поединок, Катемвал?

— Я всегда прихожу посмотреть, когда ты сражаешься.

— Убил ли я корла?

— Да, убил. И половина города уверяет, что она вернула его к жизни. Но кто видел этого воскресшего юношу? Ужасная нелепица, однако с нее станется. Они используют магию. Но, правдивы слухи или нет, там нет ничего, на что стоило бы смотреть.