Фрейлина. Предотвратить - Тамара Шатохина

Дальнейшую дорогу представляла с ужасом и тут же благодарила Смольный – все-таки будь я барышней изнеженной и домашней… и хрен знает как бы все обернулось - может еще хуже. И материться я тоже уже готова была – моментами. Не делала этого не потому, что стыдно… просто теми самыми моментами сил уже не было, а эмоции их тоже потребляют.

Погано мне стало сразу, как выехали из Москвы. Еще терпела, пока проехали Можайск, но к вечеру просила Дашу добить меня – так быстрее, сама сдыхать буду долго и мучительно.

Хмурый Фредерик, наверное, сто раз уже проклял себя за то, что согласился на сомнительную аферу со взаимовыручкой. И я отлично его понимала, стараясь доставать как можно меньше. Но предобморочное состояние, когда глохнешь и тускнеет зрение - это серьезно. Не помогала уже ни кислая вишня, ни малосольные огурцы.

- Езжайте, Фредерик, вы спешили домой. Я все понимаю. А мы будем передвигаться с частыми остановками. Дорога здесь безопасна.

Я уже всерьез боялась, что он меня возненавидит, а этого сейчас нельзя… это меня совсем добило бы. Вот в такие гадовы моменты жизни особенно важно чувствовать поддержку, но… Подобные загоны еще прощаются настоящим женам, вынашивающим настоящих – своих детей. Терпеть проблемную бабу с чужим приплодом ни один мужик не обязан. Но услышала я неожиданное:

- Спешка больше не имеет значения, мы можем ехать хоть и все лето.

- Тьфу меня, тьфу… - реагировала я растерянно. Все лето ехать? Не приведи, Господи! А чего ж так сорвались тогда из Петергофа?

- Вы неплохо чувствовали себя в Москве, здоровья после этого хватило на один дневной переход, – отстраненно рассуждал муж, - что же… значит – два дня отдыха и день пути. Таким образом вы успеете восстановить силы.

- Вы святой, наверное, - пробормотала я. Начинать уже молиться на него, что ли?

Не обращая внимания на мои слова, он медленно протянул, вспоминая:

- Кстати о святости - на пути сюда… кажется где-то в этих местах я помню монастырь.

Я вспомнила вместе с ним, уступив буквально секунды: музей-заповедник «Бородинское поле», а сейчас, в это время…

- Спасо-Бородинский! – с мистическим ужасом смотрела я на Фредерика.

В голове быстро щелкали даты и цифры, не желая гадство складываться во что-то конкретное и точное. Я не знала, не уверена была! Да и не обязана была знать все об этой эпохе. Даты рождения и смерти – точно.

- Что такое, Таис? – не понимал Фредерик, - вас смущает возможность остановиться в обители?

Мы сидели на ковре в траве, порядочно отойдя от тракта, чтобы не глотать его пыль. Даже вечером здесь было оживленно – еще не так далеко от Москвы. Почтовые и пассажирские экипажи, всадники, отдельные телеги, обозы…

Оба кучера прилегли прямо на траву. Вымотавшаяся со мной за день Даша улеглась на свое место в экипаже и… храпела. Выбор маменьки я не совсем понимала – особых умений горничной, которые я уже знала по Ирме, в ней не наблюдалось. Простая женщина… предельно простая. Деловая правда и будто надежная.

Выпив кипяченой воды из фляги, я помолчала, покусывая губу.

- Мужчин обычно раздражают истории любви, больше похожие на сказки.

- Напрасно вы так считаете, - откинулся муж на ковер и поправил подушечку под головой: - Я готов услышать.

- Тогда постараюсь коротко, - смотрела я на предзакатное небо. Вокруг притихла небольшая березовая роща. Наверное, мне просто нужно было выговориться, с кем-то разделить…

- Есть старинный дворянский воинский род – Тучковы. В семье, о которой я сейчас расскажу, было пятеро сыновей. Все пятеро стали генералами и героями многочисленных войн – тогда Россия воевала почти непрерывно. И в армии... вы знаете, наверное - для краткости принято называть офицеров по фамилии, а для однофамильцев или родственников добавляли порядковый номер. Я расскажу о Тучкове-четвертом – Александре.

- Таковая фамилия мне неизвестна, - отметил Фредерик.

- Его нет давно, - прошептала я, - погиб в сражении у Бородино, как и его брат Тучков-первый. Мать ослепла с горя… Он шел в атаку, картечь попала в грудь. И каким-то чудом снаряды одновременно взорвались на месте его гибели так, что тело генерала оказалось похоронено под толстым слоем земли. То есть… тело не смогли вынести. Когда французы оставили Москву, жена искала его – ей указали примерное место гибели.

Несколько суток она тенью ходила по полю среди десятков тысяч разлагающихся, изъеденных птицами и животными тел. Тело Тучкова им не досталось, но и Маргарита его не нашла.

У них удивительная предыстория на самом деле. Он четыре года добивался ее руки, а она ждала его… но вот вам урывок из их истории – эта женщина потом служила и ходила в походы вместе с мужем, имея на это письменное разрешение императора. «Кто я таков, чтобы становиться меж их любовью…» Переодетая ординарцем, она облегчала мужу военный быт, как могла. Помогала во время сражений раненным. Ее боготворили в войсках! А еще она знала, что потеряет своего Сашу при Бородино – сон был… Они с мужем долго искали название на карте – у нас, во Франции, Польше… Но маленькое Бородино стало известным гораздо позже.

- Это все о них? – привстал Фредерик.

- Если бы… В тот раз она была не с ним, потому что уже был ребенок – сын. Спасо-Бородинский монастырь построен на месте гибели мужа на ее деньги… нет – что-то добавил император, но она отдала все, что имела и жила здесь в маленьком домике вместе с сыном. Он подрос, поступил в военное училище, приехал к матери… заболел скарлатиной и умер у нее на руках. Похоронен в часовне здесь же. Маргарита Михайловна стала монахиней, а потом и настоятельницей обители под именем Марии. Окрестные села и монастырские насельницы молились на нее, как и войска когда-то. Любовь из нее никуда не делась… Я не знаю – жива она еще или нет. Мы с вами – туда?

- Если вам это трудно…

- Романс, который вы слышали, посвящен Тучкову-четвертому, меня пугает совпадение, - честно призналась я, - он и сам по себе потрясение для меня, и если она еще жива, то это будет трудно. Прикасаться к настолько великому горю, думаю, всегда трудно, хотя мне еще не приходилось. Но я осознаю