Небо империи. Князь без княжества - Анатолий Минский

В казармы нельзя, неизвестно, что там за порядки. Разумнее всего в особняк к Еве Эрланд, которая теперь Ева Мэй, по фамилии Терона. Алекс сделал круг над ним, увидел свет в окнах, но приземлился на мостовую в трех кварталах, с удовольствием размяв затекшие в долгом полете ноги. Вдруг жилище друзей под наблюдением? Проще послать какого-нибудь человечка с поручением.

Благородный, опускающийся среди улицы и отстегивающий крыло – одна из самых привычных картин в Леонидии. Поэтому тей искренне удивился, увидев конный патруль, тут же к нему свернувший.

– Не торопитесь, синьор. Соблаговолите остаться на месте.

Слова прозвучали уважительные, а тон не почтительный. Скорее – равнодушный.

Полицейский спрыгнул с коня и шагнул к Алексу, освещая пространство перед собой ручным фонарем, подкрутив фитиль на самый большой огонь.

– В чем дело?

– Не верю своим глазам! – донесся голос из темноты.

Один из всадников подъехал ближе, в желтое пятно

от фонаря попал зеленый с шитьем гвардейский плащ.

Голос и лицо вроде знакомые, хоть в полумраке черты разобрать трудно.

– Не узнали, ваше императорское высочество? А ведь мы виделись. Прим-офицер тей Магнус Элиуд, племянник Ториуса Элиуда, униженного вами и вынужденного уйти из гвардии.

Алекс не стал уточнять, что в благодарность за прошлое позволил Ториусу мирно покинуть дворец, не убивая в числе иных заговорщиков.

– Вспомнил вас, юноша, крутились возле дядюшки. А что, на крыле патрулировать не доверяют?

Офицер не обиделся.

– Служу императору где прикажут. Бывает – воздушный патруль, сегодня конный. Но вам не понять, вы предпочли удалиться со службы.

Полицейские не посмели встревать в диалог благородных. Они под началом гвардейца, но на чьей стороне их симпатии?

– Ваш упрек справедлив, тей. Не далее чем завтра я намерен навестить императора... Он же мой преемник, а я даже не поздравил. Глядишь, и для меня служба найдется. Вдруг лошадь доверят.

Представив благородного князя, да еще и бывшего регента, в качестве простого стража порядка на коне, полицейские должны были зайтись хохотом. Смолчали.

– Отрадно слышать о вашем патриотическом настрое. Увы, не могу пустить дело на самотек. Вдруг вы передумаете и не явитесь завтра во дворец?

– Вы подвергаете сомнению твердость тейского слова? – Алекс запустил привычный процесс, в девяти случаях из десяти приводящий к развитию конфликта и вызову на дуэль.

Но вышел десятый случай.

– Отнюдь. Ничего личного – служба. Сержант! Проводите тея Алайна к месту ночлега.

– В тюрьму? – доброжелательно осведомился Алекс.

– Опять – увы, специальных покоев для бывших регентов не имею.

– Тогда прошу простить. Без официального обвинения арест благородного невозможен.

– Да! – не менее доброжелательно откликнулся Элиуд, и со стороны могло послышаться, что беседуют лучшие друзья, если не вникать в смысл слов. – Но вы в любом случае не имеете права сопротивляться патрулю, а неправомерность задержания обжалуете из тюрьмы.

– С одной маленькой деталью, тей. В темноте ваша форма плохо различается. Городская стража и гвардия действуют по закону, правильно? А вы – нет. Следовательно, я с полной добросовестностью принимаю вас за обычных бандитов. Неправомерность вашей смерти обжалуете с кладбища.

В наступившей тишине, нарушаемой только громким дыханием лошадей и отдаленным стуком тележных колес по булыжнику, вдруг раздались слова стражника, услышанные всеми патрульными.

– Нейвис, это – правда тот самый князь-рыцарь из песни? Тогда я – пас.

Конники не исчезли, не бросились наутек, только чуть подались назад.

– Благородный тей, ваши подопечные проявили похвальную сообразительность. Не желаете спуститься с седла и вытащить шпагу?

– Не вижу нужды. Завтра с утра гвардейский караул ждет вас у входа во дворец.

– Зачем же портить весь день его императорскому величеству. Часика в два–в три будет нормально, – не удержался Алекс, и Элиуд без дальнейших комментариев развернул лошадь.

Спешившийся полицейский запрыгнул в седло, а перед этим шепнул князю:

– Мы ждали вас, синьор. С возвращением!

Особо скрываться дальше не имело смысла. С крылом в руках Алекс прошагал три квартала.

Ева буквально повисла у него на шее, плюнув на приличия.

– Только тс-с! Малыша разбудишь. Он на втором этаже спит.

– И у вас...

– Да! Значит – у вас с Ианой тоже. Кто?

– Девочка. Айна.

Пока служанка накрывала на стол, хозяйка высыпала кучу новостей.

Герцог, выбившийся в императоры, навел кучу строгостей, весьма ревнуя к славе предшественника. Марк и Терон оставлены в гвардии, но им нисколько не грозит повышение до фалько. Как выразился Иазон, их приказано «сгноить в примах». Народ стонет от налогов, армия ропщет, герцоги осаждают нового монарха – тот не обладает влиянием Эдранов и вынужден к ним прислушиваться... В общем – кавардак и ничего хорошего.

– Как Терон?

– Пристрастился к картам, стал больше пить. В остальном – по-прежнему. Почти каждый вечер, когда нет дежурства, бренчит на мандоле, сочиняет стихи, подбирает музыку. О тебе вспоминал много раз. Ты обещал научить нашего сына летать, если ему не хватит чистоты крови.

– Хватит. Иане же – достаточно.

– Как ты ее оставил?

Алекс ничего не ответил.

Вот так и оставил, с ребенком. Перед собой обозначил цели, все время при деле, в дороге. А Иана ждет. Просто ждет. Ей стократ сложнее.

Терон вернулся со службы гораздо раньше, притащив Марка и ящик вина. После радостных возгласов, похлопываний и рукопожатий, отчего юный Мэй заголосил наверху, Алекс рассказал вкратце о причине возвращения.

– Ты, конечно, сам решай, – заключил отец шумного наследника. – Но, думается, с императором тебе ни о чем не договориться.

– Почему?

– Потому что ты у него – бельмо на глазу, лучше бы героически помер на благо империи. Особенно после моей злосчастной песни.