Во имя грядущего - Светлана Подклетнова

растительность на их головах, бровями и большими, яркими изумрудно-зелёными глазами. Они были настолько похожи друг на друга, что приходила мысль о том, что путники были братьями-близнецами. Одежда на прохожих тоже не отличалась разнообразием. Широкие коричневого цвета штаны были заправлены в алые сапожки с загнутым носком и коричневыми – по цвету шаровар – шнурками. Коричневая же с красными лацканами курточка выглядывала из-за расшитого золотом камзола. Головы прикрывали коричневые шляпы с алыми четырёхконечными звёздами, разбросанными по ним и золотыми перьями, по три пера разного размера на каждую шляпу. Но самым странным в этой процессии было то, что несли они две золотые, искусно сделанные статуи – девушку и юношу в крестьянских одеждах. Обе статуи были величиной в человеческий рост и даже одежды на них словно развевались, повинуясь порыву ветра. На голове девушки красовался венок из крупных цветов. Цветы, очень похожие на эти, монахи видели на диких полях, которые попадались на их пути. Только лепестки тех цветов были не золотыми, а ярко-красными, переходящими в сочный жёлтый цвет на концах. Статуи были настолько хороши, что казалось, два живых человека в одно мгновение замерли, воплотившись в драгоценном металле. Если вспомнить разбойников, встреченных монахами по пути, то было более чем странным, что четверо путников несли такую драгоценную ношу, совершенно не заботясь о своей безопасности.

Безымянных так потрясла увиденная процессия, что они оставили приготовления к дальнейшему пути и внимательно стали осматривать проходящих мимо них людей. Что-то в прохожих привлекало внимание настолько, что воины на миг забыли даже об избранной, следуя зову которой трое монахов-хранителей пересекли Ущелье Миров, принеся в жертву самого мудрого из них. Некоторое время четверо рыжих путников не обращали на них никакого внимания. Но как только те поравнялись с собирающимися в дорогу безымянными, глаза шедшего первым скользнули по монахам. Встретившись взглядом со старшим хранителем, рыжий мужчина внезапно остановился, в глазах его застыло такое удивление, словно он увидел крокодила на Северном полюсе. Остальные его спутники, не успев замедлить движение, налетели на него, отчего вся четвёрка упала, уронив возле себя драгоценную ношу. Если бы статуи упали кому-либо из них на ногу, травмы было бы не избежать, но, к счастью, всё обошлось, и тяжёлая ноша не задела ни одного из внезапно выронивших её мужчин. Быстро они вскочили на ноги и широкими глазами уставились на монахов, словно не ожидали встретить кого-либо подобного им на своём пути.

Не скрывая изумления, мужчина, шедший впереди процессии, оглянулся на своих попутчиков и шёпотом произнёс:

– Они смотрят на нас!

Причём произнёс он это именно на том языке, на котором говорили в Долине Хранителей, что сразу же показалось странным воинам-монахам. Ведь никто, живший за непроходимой грядой Драконьих гор, не мог помнить языка, почившего уже несколько тысяч лет назад, а тем более говорить на нём. Кроме того, стоило учесть и тот факт, что язык этот видоизменялся и в самой Долине Хранителей. Так, написанное в древних манускриптах отличалось по стилю речи от фраз, употребляемых в разговоре. Но произнесённая путником фраза не давала монахам сведений о том, разговаривал он на старинном наречии или на современном. Та фраза, которая была произнесена, слишком мала и звучала бы одинаково и сегодня, и многие тысячелетия назад.

– Они не просто смотрят на нас, – спокойным голосом дополнил тот из четвёрки, который шёл вторым, не сводя встревоженного взгляда со встреченных на пути монахов. – Они видят нас, и с ними при этом ничего не происходит…

Но за его спокойствием хранители ощущали какую-то внутреннюю собранность, и это наводило на мысль, что не одно удивление, выраженное на лицах, было в душах встреченных ими людей, было там что-то ещё, словно те очень долго ждали этой встречи, а сейчас никак не могли поверить в то, что она всё-таки произошла.

Подняв с земли золотые изваяния, шедшие последними бородачи поставили их на землю вертикально. Теперь их ноша ещё более напоминала мгновенно застывших живых поселян. Монахи всё ещё неподвижно стояли возле лошадей, ожидая развязки возникшей ситуации. Речи остановившихся возле них путников им были непонятны, хотя говорили те с ними на одном языке, мысли этих существ – а то, что эти существа не являются людьми, хранителям было очевидно, в противном случае монахи смогли бы почувствовать их приближение – были недоступны для разума монахов. Опасности, казалось, рыжие близнецы не представляли. Во всяком случае, до сего момента враждебности они не выказывали. Но лишь в головах безымянных возникла последняя мысль, произошло непредвиденное.

Внезапно один из странной четвёрки резко шагнул к ним и ухватил их за руки так быстро, что хранители не успели отреагировать на его выпад. Изумрудные глаза рыжего человека мгновенно застыли, и в них начал медленно разгораться золотой огонь, распространяясь от центра зрачка, пока весь зрачок вместе с радужкой ни заполнился сияющим золотом. В тот же миг монахи ощутили, как ноги начали наливаться тяжестью, хранители быстро взглянули вниз и увидели, как медленно, начиная от подошв их обуви и подолов серых балахонов, их одежда окрашивается в ярко-жёлтый цвет, затем тяжелеет и меняет цвет и структуру, превращаясь в полупрозрачный изумруд, преобразуя все мышцы, все суставы, оставляя лишь тяжесть драгоценного камня на месте когда-то существовавшей плоти. И в тот момент, когда воины-хранители поняли, что их миссия под угрозой, они резко, одним махом стряхнули с себя руки странного человека и сосредоточились, отделяя свой дух от каменеющей плоти.

Зеленоглазый мужчина тем временем, не делая никаких попыток вновь схватить за руки своих жертв, отошёл на шаг назад и с интересом наблюдал за действиями тех, против кого он запустил необратимый процесс превращения. Те же, интуитивно поймав суть происходящего с ними, в момент, когда дух ещё не покинул их каменеющие тела, сначала замедлили и остановили превращение, а затем, ощущая, как тяжесть медленно покидает нижнюю часть тела, свели на нет усилия чародея.

Едва монахи освободились, они встали спиной к спине в боевую стойку, ожидая нового нападения. В руках у них, словно из воздуха, возникли остро заточенные кинжалы, которые воины-хранители всегда держали при себе в специальных ножнах, расположенных в широких рукавах балахонов. Теперь им было понятно, как избавиться от колдовства, насланного на них, но они не могли знать о том, что ещё могут сделать с ними те странные люди, которые случайно натолкнулись на их лагерь, и главное – для чего тем понадобилось обращать их в камень. Мысль о том, что странные существа решили околдовать встреченных ими на дороге путников