Сказка из Ленинградской коммуналки - Ася Логинова

тут же прошёлся кулаком по мордашке Пашки. Кудрявицкий схватился за челюсть, отошёл на несколько шагов назад, но равновесие не потерял. Паша быстро выпрямился и, не дожидаясь ответной реакции Лёни, ударил ему в нос. Красавцев поднёс руку к лицу и, ощутив стекающую струйку алой крови, хитро ухмыльнулся и ринулся на Кудрявицкого. Лёня повалил его на землю и, насев над ним, начал наносить удары один за одним, размазывая по лицу Паши уже его собственную кровь. Красавцев не заметил, как Романов оттащил его за ворот толстовки, как Серёжа помогал встать Павлуше, как прибежали разъярённые учителя. Ему на это стало абсолютно всё равно, главное было – получше разукрасить Кудрявицкого.

– Что у вас здесь произошло? – звонкий голос Юли вывел Лёню из оцепенения. Вяземская, уткнув руки в боки, стояла между парнями, переводя выжидающий взгляд с одного на другого.

– Юля, он тебя «своей» называет, – тут же ответил Кудрявицкий, опёршись о Ховрошу.

– Юля, он вообще тебя «чокнутой» назвал, – перекричал его Лёнька, которого всё ещё удерживал Романов. – Отойди ты, Юр.

– Ведёте себя как психи. Если вы оба неуравновешенные, то идите и на улице морды друг другу набейте, но не здесь, – сказала Юля, посмотрев на их обезображенные кровью лица. – Нашли место и время, где драться.

– Юля, ты вообще на чьей стороне? – возмутился Паша, принимая платок из рук Серёжи.

– Я ни на чьей. Я думала, что вы сюда помочь пришли, а вы – идиоты. Оба, – ответила Вяземская, разминая пальцы рук. – Если в вас остались ещё признаки нормальных людей, то приведите себя в порядок и займитесь делом, которое намного важнее ваших разборок.

                                    * * *

Стук дождя по крыше – это ежедневный ритуал Петербурга, с каждым годом досаждающий всё с большей силой. Вечная сырость и слякоть не скрывают за собой ни капли романтики, а наоборот, превращают жизнь в день сурка. Уж я и не вспомню времена, когда на улице появлялось солнце больше, чем на неделю. Надо бы отсюда переехать, и желательно ближе к морю. В Крым, например. Буду выращивать фрукты на огороде, купаться в море, рыбачить и работать почтальоном, никого не трогая. Не жизнь, а сказка, которая останется только в моих мечтах.

У нас тут, в Питере, впрочем как и всегда, апокалипсис назревает, и даже если я захочу от него сбежать, то Яга лично поймает меня за уши, использует все известные виды пыток, убьёт, потом заставит вернуться к жизни и за шкирку притащит обратно. Остаётся только одно – работать, работать и работать на благо страны, Волшебного мира да всего живого. Единственное, на какую передышку я могу рассчитывать, – это выходные, и то обеспеченные не Ягой-ненаглядной, а государством.

В этот прекрасный день мне не нужно бежать спасать попавших в неприятности людишек или же упавшего в мир деградации Сашу. Решила я остаться дома и заняться самым полезным делом – отдохнуть. Я достала из серванта ступу, к счастью, не летательную, как у бабы Яги, а для перемалывания крупы. За ней из шкафа вылетело несколько пузырьков с маслами родом из Крыма и пакетиков эквитас-травы. Сейчас всё это смешаем, отправим на двадцать минут в печь и будем излучать полное спокойствие. Для вкуса ещё советую добавить мать-и-мачехи. Все ингредиенты нужно смешать и причем исключительно в деревянной ступе. Затем перелить в горшочек, поставить его с помощью ухвата в раскалённую русскую печь, закрыть заслонкой и забыть на двадцать минут. После этих манипуляций у вас получится первоклассный расслабляющий отвар, который утихомирит и ваш пыл, и нервы, и мозги в порядок приведёт. Единственное «но» – печку русскую вы, конечно, у себя в доме не найдёте, но и духовка сойдёт. У меня она, к счастью, уместилась за фальшстеной в спальне.

Счастливая я, поставив свой котелок в печку, отправилась принять ванную с пушистой пеной. Затем я планировала посмотреть новый отечественный фильм, съесть свежие роллы и просто отдохнуть. По крайней мере, я так думала до выхода из ванной комнаты и неожиданного звонка в дверь.

– Саша? – удивлённо, с неким огорчением произнесла я, увидев на пороге Руденко. – Если ты мне сейчас скажешь, что нас куда-то срочно вызывают, то я уволюсь задним числом.

– Да никуда нас не вызывают, – отрицательно замотал головой капитан. – Я просто к тебе заехать решил. Ну, в гости.

– Ты? Просто? – не менее ошарашенно переспросила я и пропустила Сашу в квартиру.

– Я не вовремя? – поинтересовался Руденко, кивнув на мои влажные волосы и халат. Нет, конечно, я же всего лишь хотела отдохнуть наедине с вечностью, а ты идеально вписался в мои планы.

– Разувайся уже, – отмахнулась я и, зайдя на кухню, принялась к приготовлению второй порции кофе. – Есть будешь?

– Если можно, – кивнул головой Саша, садясь за стол. – И кофе.

– С двумя ложками сахара и долькой лимона. Я помню, – ответила я, засыпая кофейную пудру в джезву. – Когда ты на работу выходишь?

– Завтра, – кратко ответил Руденко, разворачивая ириску. – Даша, слушай, извини меня за тот раз. Я не хотел сказать тебе что-то плохое или обидеть.

– Проехали. Ты сказал то, что хотел, и этого уже не изменить, – сказала я, развернувшись к Саше лицом. Вид у него был не потрёпанный, наоборот, намного лучше, чем в прошлый раз: чистая поглаженная одежда, причёсанные волосы, побритое лицо, да и взгляд стал проще. Он начинает понимать, что даже после смерти есть жизнь. Особенно после чужой. – Ты стал лучше выглядеть.

– Я не знаю, что на меня тогда нашло и зачем я столько наговорил. Прости меня, если сможешь, – перебил меня Руденко, смотря своими бездонными голубыми глазами.

– Я тебя услышала, – кивнула я и, взяв с кухонного гарнитура оранжевую коробку пиццы, поставила её перед Руденко. – К сожалению, лобстеры в устричном соусе к твоему приходу не успели промариноваться.

– Очень жаль, – усмехнулся Саша и взял себе самый большой кусок. – Как там обстоят дела с римскими циферками?

– Всё так же глухо, как и до твоего ухода в незапланированный отпуск. Было ограбление Юсуповского дворца с таким же подчерком, но это оказалось простое подражание, – ответила я, отпив кофе из своей кружки.

– Я не представляю, что мы с этим будем делать, – обречённо произнёс Саша, проведя руками по лицу. – Какой-то псих совершил пять громких преступлений и затих, не оставив никаких зацепок.

– Спешу напомнить, что первое из них мы вообще не обнаружили и можем только предполагать о его существовании, – добавила я, поправив тюрбан на голове. – А ещё, если у нас не будет результатов до конца недели, то дело заберут московские.

– И это крах, – вздохнул Руденко и, сложив руки на стол, устало положил на них голову. – У меня есть только одна зацепка, и то нереальная.

– Сашка-Сашка, если ты думаешь, что из твоего укрытия мне будет лучше тебя слышно, то ты критически ошибаешься, – ответила я и, подойдя к парню ближе, погладила его по голове, на что капитан облегчённо вздохнул. – Рассказывай давай, потом отдохнёшь.

– Никакого сострадания ко мне, – усмехнулся Руденко и вернулся в сидячие положение, пока я подошла к плите. – Понимаешь, я вчера был в библиотеке, где Маша работала, мне надо было её вещи забрать.

– Я надеялась, что их сожгли, – хмыкнула себе под нос я, ожидая услышать долгую тираду о том, как я вообще посмела открыть свой скверный рот в сторону нашей прекрасной Мари. На удивление, Саша промолчал. То ли не услышал меня из-за шуршания новой упаковки от конфеты, то ли сделал вид, чтобы снова не скандалить.

– И у неё было много книг по эзотерике. В половине из них я не смог разобрать текст, но там абсолютно точно что-то мистическое, – сказал Руденко, пока я от удивления взялась чуть дальше деревянной ручки джезвы и обожглась о горячий металл.

– Етишкин хвост, – вскрикнула я, прижимая обожжённый палец к мочке уха.

– Сильно больно? – сорвался со своего места Саша и подошёл ко мне. – Дай