Я один вижу подсказки 8 - Никита Красавин

Впрочем, неудивительно. Что бы ни говорили, но держать человека в рабстве – непростая задача. Ни плеть, ни ошейник, ни даже чужая душа не дают стопроцентной гарантии подчинения. Это стоит помнить.

– Что делать с ним?

– А?

– Ты опять в облаках летаешь.

– Такое бывает, не обращай внимания.

Мы решали, судьбу Немира. Вопрос о том, чтобы доставить его на площадь, уже даже не поднимался.

И всё же я не был неблагодарным. Да и убивать его мне не хотелось. Поэтому я просто бросил ему иссохший труп. Прямо в него.

Тух.

Немир поймал его своими ногами и руками, прижав к себе, словно дитя, цепляющееся за подушку-обнимашку. Выглядело это отвратительно.

– Вы думаете, я вас прощу? – его голос звучал странно.

– Кого вообще интересует твоё прощение?

Я спокойно накинул верхнюю одежду. Свою форму с логотипом трёхглавого дракона, развернулся и пошёл прочь. Краса последовала за мной.

Мы поднимались наверх под гулкий ритм шагов и хруст костей, пробирающий до мурашек.

Этот Немир… Ему действительно лучше остаться здесь.

***

Старейшина Осьмой покинул школу Трёхглавого Дракона не просто ради того, чтобы поработить Некрасова. Хотя эта причина важна, истинной его целью было совсем другое – встреча с одной крайне любопытной сущностью.

Ворон. Его также называют Вороном с Тремя Глазами. Сам по себе он, возможно, не представляет особой силы, но вокруг него ходит множество слухов.

Говорят, он способен видеть будущее, или даже видеть всё. Такая способность делает его существом, стоящим выше многих, и нет уверенности, что даже Дэвы обладают подобным даром.

Осьмой не знал точно, но в одном он был уверен: Ворон существует. Он знает многое. И сейчас он делает то, что объединяет все тёмные культы.

Эта сила уже не может быть проигнорирована, потому что единство, которое она создаёт, становится реальностью. Недооценивать его опасно.

Например, если мир погряз в бесконечных войнах, то однажды, когда человечество объединится и прекратит конфликты, его развитие может вырасти многократно.

Раздробленность пожирает ресурсы, которых не хватит ни одной планете. Единство же, напротив, усиливает.

Впрочем, здесь объединение произошло ради иной цели – ради войны. Ради захвата власти и переписывания истории. Здесь белое станет чёрным, а чёрное – белым.

Неудивительно, что, едва открыв вход в Секретное Гнездо Горлицы, Осьмой сразу же направился к Ворону. Ему хотелось встретиться с тем, кто способен был видеть будущее.

Мор Акумов не обладал такими возможностями, но Ворон – другое дело. Осьмому было любопытно услышать его слова, заглянуть в ход его мыслей.

И, конечно, ему хотелось быть частью этого переломного момента в истории. Одна только мысль об этом захватывала его.

Лететь пришлось не долго. Он прилетел на корабле, сошёл с него, а затем и вовсе спустился глубоко под землю, проходя через череду проверок.

В просторном зале за круглым столом сидели культиваторы стадии Неба. Все – в тёмных капюшонах, скрывающих лица. Возможно, кто-то был, как и он шпионом в уважаемой школе.

Одежда Осьмого ничем не отличалась от их нарядов – так нужно, чтобы сохранить анонимность.

Поздоровавшись, он занял своё место. Остальные негромко переговаривались, ожидая прибытия того, ради кого все здесь собрались.

Топ. Топ. Топ.

В коридоре послышались шаги, затем дверь отворилась. Вошёл парень. Точнее, Осьмой лишь предположил, что это парень – его лицо наполовину скрывала чёрная маска.

Одежда же выглядела непривычно для этого мира: белая рубашка, жилетка, пиджак и брюки. Всё сидело безупречно, а сам стиль был чем-то чуждым, но вместе с тем элегантным.

– Приветствую всех… – сказал он, улыбаясь.

«Ворон» был в отличном настроении. Он прошёлся вдоль стола, сел на своё место и без всякого напряжения начал шутить и вести непринуждённую беседу.

Осьмой представлял Ворона совсем иначе. Он ожидал увидеть взрослого, мудрого человека, а перед ним сидел молодой парень.

Впрочем, его напрягали даже эти разговоры. О вещах, о которых он не просто никогда не слышал, но даже не мог предположить их существование.

– Так, господа, не хочу вас напрягать, но мы все сейчас находимся в симуляции…

Осьмой не понял, что значит «симуляция». Ему показалось, что слово связано с притворством, с чем-то ненастоящим. Но как можно жить в чём-то подобном?

Благо, Ворон не стал тянуть и объяснил. Он говорил, что притворство пронизывает всё вокруг. Что мир не настоящий, он искусственно создан, и что вскоре всех их отключат.

– Отключат? Но почему?

– Конечно же, из-за ненадобности. Понимаете?

Ворон говорил много, и его словам было сложно поверить. Однако он привёл простой, но тревожный довод – откуда берётся Шинсу? Неужели вы думаете, что она всегда была?

Он также отметил, что энергии не просто много, она бесконечна. За всю историю культивации её запасы должны были давно истощиться, но вокруг её было больше, чем когда-либо.

И наконец, он озвучил главный вывод: это эксперимент. Причём не просто наблюдение, а симуляция, связанная с самой энергией.

Создаются не люди, а моделируется влияние энергии на миры. Возможно, даже на всю Вселенную.

– Ну, что скажете?

– Бред.

– Полная чушь. Кто вообще в это поверит?

Людям, живущим в симуляции, сложно осознать, что они находятся в симуляции. Но в принципе, сама эта идея возможна.

Возьмём, к примеру, человеческий разум. Представим площадь. Все сразу же воображают большую, открытую площадь. Она существует в их сознании.

Можно представить стоящего там человека, можно – другое существо. И оно, по сути, будет «находиться» там. Это и есть своего рода небольшая симуляция в обычном разуме. Мысль как симуляция, сознание как вычислительная мощность.

– Это значит, что сама Вселенная способна создавать симуляции. А если это возможно, то почему бы не предположить, что и мы сейчас находимся в чьей-то симуляции?

Слова были громкими, но не подкреплялись никакими доказательствами. Говорить можно что угодно, но доказать – совсем другое дело.

К тому же, даже если они действительно находятся в симуляции, это не делает их жизнь ненастоящей. Однако добавляет тревогу – осознание, что мир вокруг может быть не таким реальным, как кажется.

– Так чего же ты хочешь?

– Выйти отсюда. У меня есть способ.

– Какой ещё способ?

– Так сказать,