Щепки плахи, осколки секиры - Николай Чадович

В топливе, слава Богу, недостатка не ощущалось. Кругом хватало и древесной щепы, и сломанных веток, и вывороченных пней. Люди, успевшие забыть запах дыма, тепло костра и вкус горячей пищи, блаженствовали. Все их тревоги, дурные предчувствия и страхи рассеивались (правда, не у всех естественным образом — Зяблику для поднятия настроения пришлось налить стаканчик). Похоже, что прогнозы Артема сбывались — безжизненные руины Будетляндии не интересовали больше никого, ни ангелов-хранителей, ни демонов-разрушителей. За целый день пути ватагу не побеспокоил даже случайный шорох.

Смыков сетовал на то, что пропало очень много полезного добра, а Зяблик, наоборот, считал гибель Будетляндии благом для человечества. В качестве довода он приводил пример с кирквудовской пушкой, способной погубить целую страну. По его словам, хватало тут и других опасных игрушек. Шоколадка, конечно, вещь хорошая, но только не тогда, когда ее получаешь в комплекте с химической или ядерной бомбой. Верка напомнила было о мрачных чудесах, творившихся раньше вблизи поврежденных кирквудовских установок, но ей популярно объяснили, что раз нет небесного невода, то бишь приемной антенны, то не должно быть и никакой энергии, порождающей подобные фантомы.

Цыпф крепился, крепился, а в конце концов не выдержал:

— Я полностью разделяю вашу точку зрения на пустопорожнюю риторику, — сказал он, обращаясь к Артему. — Тем не менее есть такие вопросы, которые просто вопиют. Их нельзя оставлять без ответа. Хотите пример?

— Давайте, — кивнул Артем, уже устроившийся на краешке одеяла, любезно предоставленного ему Веркой.

— Считается непреложным фактом, что у людей есть сейчас две главные беды,

— изрек Левка. — Внутренняя и внешняя, если можно так выразиться. Внутренняя — это собственные распри. Внешняя — губительные силы неизвестной природы, планомерно разрушающие среду обитания человека. Так?

— Пусть будет так…

— Допустим, мы справимся с распрями, хотя лично я даже не представляю, как это можно сделать, — продолжал Левка. — Но как справиться с внешней угрозой? Ведь никогда раньше людям не приходилось сталкиваться с чем-то, даже отдаленно похожим. И это не слепая стихия, порожденная атмосферными или геологическими процессами. Мертвая материя оживает. Видели вы, как весной оживает промерзший до дна пруд? Лед, прежде казавшийся незыблемым, превращается где в грязь, где в воду. Буквально из ничего, из песка и ила возникает множество живых существ: инфузорий, коловраток, рачков, тритонов. Они начинают в бешеном темпе расти, размножаться и пожирать все, что годится им в пищу… Наш мир — тот же пруд, выходящий из спячки, а мы… мы… Мы даже не корм для оживающих хищников, а так, нечто случайное, не заслуживающее никакого внимания. Беду, с которой мы столкнулись, невозможно предсказать, как, скажем, ураган или землетрясение. От нее нельзя отгородиться плотиной, как от наводнения. Не помогут нам также громоотводы, градобойные ракеты и лесозащитные полосы. Спрашивается, есть ли в такой ситуации шанс на спасение у людей, самое грозное оружие которых — ручная граната, а самая совершенная машина — паровоз?

— Паровозы вы сюда зря приплели, — сказал Артем. — Пусть себе ходят на здоровье… Имей вы сейчас под рукой даже атомную бомбу, ситуация ничуть не улучшилась бы. До тех пор пока мы доподлинно не узнаем о природе этого, как вы выразились, внешнего врага, о всех его сильных и слабых сторонах, нечего и говорить о методах борьбы с ним. Я даже допускаю, что таких методов вообще нет…

— Подождите, — перебила его Верка. — А помните, как Кеша спас нас в Кастилии? Да и в Нейтральной зоне этот обормот сияющий… как бишь его… Незримый, кажется, очень быстро навел порядок.

— Вы говорите о частных случаях, — ответил Артем. — Если на вас надвигается несметная рать завоевателей, то разгром нескольких передовых отрядов вовсе не означает победу. Нужно одержать верх в генеральном сражении.

— А если это невозможно? — Цыпф разошелся, не на шутку. — Невозможно по определению?

— Минутку… — Артем задумался. — Подкупить военачальников нельзя по причине их отсутствия. Отсидеться за стенами укреплений тоже не удастся… Значит, остается единственное, веками проверенное средство…

— Утопиться, — подсказал Зяблик.

— Нет… Просто уйти от греха подальше. Как аланы ушли от гуннов, а волжские булгары от татаро-монгол.

— Ну им-то, положим, было куда уйти. Враг напирал только с одной стороны, и свободных земель хватало. А нам куда деваться, скажите, пожалуйста? Ведь наши враги не только вокруг нас, но и под нами. В любой момент вот это место может стать нашей могилой. — Для убедительности Цыпф даже кулаком по земле саданул.

— Сплюнь через левое плечо, — посоветовала ему Верка.

— Нет, я хочу знать, куда нам деваться? — не унимался Цыпф.

— В Эдем, — проронил Артем.

— Ах вот какие у вас планы… Понятно… — произнес Цыпф многозначительно.

— Но ведь это не то же самое, что с берегов Итиля перебираться на Понт Эвсинский (Итиль — древнее название Волги. Понт Эвсинский — Черное море.). Тут мало поменять веру и образ жизни, тут вся природа человека должна измениться… Нефилим уже не человек.

— В вашем понимании этого слова, — уточнил Артем. — На это уже опять пустопорожняя риторика. Неандертальцы, наверное, тоже судачили о том, что кроманьонцы не люди. Дескать, людям негоже приручать скот, сажать в землю семена и ковать металлы. Честно говоря, я не считаю превращение человека в нефилима регрессом, а скорее наоборот. Возможно, природа дает нам редчайший шанс подняться еще на одну ступеньку вверх по лестнице, ведущей от животного к Богу.

— Ахинея это все, — заявил вдруг Зяблик, несколько раз уже засыпавший и вновь просыпавшийся. — Туфта. Где Отчина с Кастилией, а где Эдем? Через Хохму и Нейтральную зону туда уже не пройти. Кто в болотах не утопнет, тот в проклятой пустыне загнется. Опять же Незримые эти… Стоят, как охра на вахте… Через Трехградье и Бушлык тоже ничего не получится, кроме очень-очень большого люля-кебаба. Что остается? Тот маршрут, которым мы сейчас топаем? Гиблая Дыра — Будетляндия? Так им еще пройти надо, дорогие товарищи.

— Аггелы ведь прошли, — возразила Верка. — И не раз. Сарычев тоже прошел.

— Ты не ровняй спецгруппу из дюжины отпетых мужиков и целый народ. Допустим, стариков мы бросим, их и так мало осталось. А с детьми как быть? С больными, калеками? Если степняки пойдут, они свой скот не оставят. Арапы тоже. Про дурных киркопов я даже и не говорю. Хотелось бы полюбоваться на такой цирк.

— Действительно, кошмар какой-то получается, — вздохнула Лилечка. — А потом этот Эдем… Мне там совсем не понравилось… Корешки есть, голой ходить…

— Ну, в общем-то, загадывать наперед еще рано, — Артем зевнул. — Если нам противостоят создания природы, у них должны быть какие-то уязвимые места. Ведь ввергла же какая-то сила эту псевдожизнь в спячку и потом миллиарды лет удерживала в таком состоянии. Что изменилось сейчас? Гравитация, магнитное поле, космическое излучение? Или тут присутствует целый букет причин?