Абсолютная Власть. Трилогия - Александр Майерс

— Но… у меня только одна рана…

— Это пока, — Эмилия резко выпрямилась и хлопнула в ладоши. Двери гостиной тут же распахнулись, и внутрь вошли телохранители.

Климов посмотрел на них с ужасом. В личной охране графини Карцевой служили не простые солдаты. Для неё отбирали самых высоких и сильных, а затем проводили над ними какие-то магические ритуалы, поили специальными зельями и тренировали с утра до ночи.

Из десяти человек, начавших обучение, только трое или четверо доходили до конца. Остальные умирали.

Глаза одного из охранников были красными как кровь. У второго на лбу был вырезан какой-то магический символ. Нижнюю часть лиц обоих скрывали кожаные маски, напоминающие намордники.

— Избейте его, — приказала Эмилия, возвращаясь на диван. — Уделите внимание ноге. Даже обеим ногам, чтобы он больше никогда не думал о бегстве.

Телохранители молча двинулись вперёд.

— Госпожа, не надо! — рядовой подскочил, скривившись от боли в бедре. — Я…

Кулак врезался ему в лицо, как наковальня. Климов рухнул, и на него посыпались безжалостные удары.

Графиня не смотрела. Приняв прежнюю позу, она сделала глоток вина и продолжала разглядывать себя в зеркало.

— Довольно, — приказала она через минуту. — Вышвырните его отсюда. И скажите, пусть уберут кровь.

Телохранители, так и не издав ни звука, выволокли бессознательного дружинника. Через несколько секунд появилась служанка с ведром и тряпкой, которая быстро стёрла кровь с паркета и, поклонившись, вышла.

Графиня потянулась за кувшином, чтобы подлить себе ещё вина, когда в комнату без спроса вошёл воевода. Пожалуй, единственный мужчина в поместье, кто смел разговаривать с ней на равных.

Он одновременно вызывал в ней уважение и жутко раздражал. Особенно эти его седые бакенбарды, торчащие во все стороны… Как два мотка старой шерсти, приклеенные к лицу.

— Ваше сиятельство, — поклонился воевода. — Вижу, вы уже побеседовали с рядовым Климовым.

— Только не говорите, что не согласны с моим наказанием, — цокнув языком, проговорила Эмилия.

— Жестокость ни к чему, если хотите знать моё мнение. Климов ещё мальчишка, не справился. Наказать следовало, но не так. Ваш отец не стал бы поступать подобным образом.

— Мой отец мёртв, — графиня резко повернулась к воеводе и поморщилась, глядя на его бакенбарды. — Погиб от руки Михаила Градова.

— Знаю, госпожа. Я был там.

Эмилия подлила себе вина и спросила:

— Зачем вы пришли?

— Хотел уточнить кое-что. Граф Муратов, как лидер альянса, требует усилить гарнизоны вокруг поместья Градовых. Он считает, что война может возобновиться.

Эмилия закатила глаза, поправляя кружевной лиф:

— Муратову пора понять, что мы не его вассалы. Мой отец и брат уже погибли из-за его амбиций. Подумать только, я — глава рода Карцевых! Какой кошмар, не правда ли?

— Вы прекрасно справляетесь с обязанностями, госпожа, — сдержанно ответил воевода.

— Ох, перестань. Я отвратительно с ними справляюсь, но выбора нет. Что касается Муратова — пусть воюет сам, если хочет.

— Но Владимир Градов…

— Владимир, — губы графини тронула улыбка. — Интересный зверёк. Только вернулся, а уже навёл столько шороху. А ведь считали, что он совсем никчёмный, — пальцы Эмилии пробежали по ножке бокала. — Я хочу посмотреть, как далеко он зайдёт.

— Что вы имеете в виду, госпожа? — нахмурился воевода.

— То, что мы будем наблюдать. Война давно закончилась, мы победили. Что Градов может сделать? А если всё-таки может… это должно быть впечатляюще. Я не хочу ему мешать. Создайте видимость усиления, не более того, — приказала графиня. — Установите слежку за Градовым и докладывайте обо всём, что будет происходить. Мы вмешаемся только тогда, когда это будет нам выгодно…

Глава 10

Базилевский

Поместье Градовых

«Офицер всегда должен быть безупречен», — мысленно произнёс Никита, поправляя воротник мундира.

Зеркало отражало черты его лица: слишком мягкие, на взгляд молодого воеводы. Борода, которую он пытался отрастить, всё ещё напоминала юношеский пушок. Наверное, лучше было вовсе сбрить её, пока не начнёт расти нормальная, зрелая.

Однако форма сидела идеально, без единой складки. Пуговицы блестели, как новенькие. Отец всегда был уверен, что Никита станет офицером, и с детства готовил к этому. Он считал, что внешний облик и манеры не менее важны, чем храбрость, холодный ум и другие качества настоящего офицера.

«Солдаты заметят твою слабость раньше, чем ты сам. Не дай им шанса усомниться», — всплыла в голове одна из фраз, которые отец часто повторял.

Никита провёл пальцами по козырьку фуражки, смахнув несуществующую пыль. В груди клокотало странное чувство — смесь восторга и тревоги. Владимир вернулся. Настоящий, живой, полный решимости. Прошла всего лишь пара дней, и всё в поместье зашевелилось, будто проснулось от долгого сна.

Но…

Двадцать дружинников. Двадцать против трёх родов, у которых тысячи солдат, артиллерия, боевые маги, артефакты.

Добрынин резко отвернулся от зеркала. Рука непроизвольно сжала эфес сабли. «Если ты не сомневаешься — я тоже не буду». Так он сказал Владимиру. И теперь повторял эти слова как мантру, глуша предательский внутренний голос, который шептал: «Безумие. Самоубийство».

Воевода вышел в коридор, освещённый розоватыми лучами зари. По пути Никита взглянул в окно и увидел, как служанка набирает воду из колодца, а баба Маша собирает на грядках свежую зелень.

Жизнь продолжалась. Значит, есть шанс.

Нельзя сомневаться.

Никита только собирался выйти на улицу, как дверь распахнулась навстречу. Воевода еле увернулся от Моргуна, который резко влетел в коридор.

— Простите, воевода! — тот шаркнул сапогами, вставая по стойке смирно. — Докладываю. Местные опять к нам пробрались. Муку приволокли, сахара немного, консервы… Всё как обычно. Но один настойчиво просит встречи с Владимиром Александровичем. Говорит, дело срочное. Может, вы побеседуете?

— Хочет поговорить с Владимиром? — нахмурился Добрынин. — И откуда же он знает, что Владимир вернулся? Ладно, пойдём.

Мужики ждали в перелеске недалеко от купола. Двое о чём-то говорили с Трояком и другими дружинниками, а один находился в стороне, прислонившись спиной к берёзе. Широкоплечий мужчина лет сорока, с ниспадающей на грудь густой бородой. Услышав шаги, он повернулся к воеводе и поклонился, приложив руку к груди.

— Здравствуйте, Никита Сергеевич, — сказал он. Голос был низким и хриплым, как у медведя. — Степан Кожемяко меня зовут.

— Здравствуй, Степан, — кивнул Никита. — Говорят, ты хочешь видеть господина Градова?

— Хочу, — ответил мужик, почесав горбатый, явно не единожды сломанный нос. — Ходят слухи, что он в поместье вернулся. Могу я узнать, господин, правда ли это?

Воевода ответил не сразу. Зачем Кожемяко спрашивает? Уж не шпионит ли он на врагов? Раньше Добрынин не видел этого мужчину, и поэтому не слишком ему доверял.

С другой стороны — не удивительно, что молва разошлась так быстро.