За стеной из диких роз - Lett Lex

Аннабелль смотрела на всё это с едва скрываемым отвращением. Обаяние придворной жизни пропало, как только рядом появились «сильные мира сего», почти невидимые властелины гостиных и салонов, не стесняющиеся своего величия. Девушка уже предчувствовала возвращение своей роли «украшения вечера», сегодня ей предстояло стать не просто сверкающей подвеской, отражающей свет люстр, а основным блюдом, чтобы насытить оголодавшую от любопытства толпу. Вокруг неё закружились огромные надушенные парики, зацокали каблуки, зашелестели подолы. Кавалеры и дамы, не стесняясь, подходили вплотную, почти дыша Анне в лицо, разглядывали девушку, как картину, цокали языком и, отходя, громко спорили о её внешности и является ли она вообще родственницей их дорогой мадам. Анна сама бы с радостью отказалась от такого родства. Наверное.

В то время, как Анна сделалась экспонатом, Иветте приписали роль художника, и если кому-то становилось интересно узнать что-нибудь о девушке, все спешили к её родственнице, заваливая её вопросами, на которые, порой, сама Иветта не знала ответов, но без труда выдумывала их на ходу. Временами на один и тот же вопрос она отвечала по-разному, давая начало паутинке сплетен и стрелам косых взглядов, направленным в спину, лицо, сердце.

— Она правда Ваша племянница?

— Совершенно верно, — гордо заявляла дама. — Она, как и я (и не без моей помощи), служила при дворе Его и Её Величества, была ближайшей подругой нашей королевы.

«Да, была, — думала Аннабель. — Только Вам-то откуда это известно, дорогая мадам?». Она слушала, как тётушка рассказывала о том, как буквально вырвала её из рук сопротивлявшихся родителей, желавших до самого замужества продержать дочь в глуши, как обучала её искусству службы при дворе. Аннабелль слушала и воспитанность сползала с её лица лоскутами, обнажая презрение к лживости, порождённой скукой, к праздному веселью, к оставшейся у неё родне. Она бы с радостью вернулась в свою комнату и заперлась там, спасаясь от этих призраков, мучивших её сильнее, чем когда-либо. Но ей нужно было узнать тайну хозяина замка до того, как поднимется солнце.

— Иветта, — позвала Анна, особо не надеясь на ответ.

— Милая, я разговариваю, — пренебрежительно бросила та, на секунду обернувшись. — Тебе следовало бы надеть парик.

— Следовало бы, — передразнила девушка. Хватка на её руке ослабла и, уличив момент, Анна высвободилась и медленно побрела по залу в поисках более сговорчивого собеседника, который расскажет ей о тайне Клода и о том, как её родственница оказалась в такой глуши.

Из-за пышных юбок и париков в помещении было невообразимо тесно, люди дышали одеколонами, а не воздухом, чувствуя на языке кисло-цветочный привкус. Они постоянно толкались, громко смеясь над вынужденными неудобствами, кавалеры даже умудрялись протискиваться через громады ткани и пудры, неся в руках башенки пирожных и бокалов. Мужчины резво перепрыгивали через юбки, лавировали между руками, успевая оценить их белизну, издавали разные звуки, чтобы им уступили дорогу. Дамы в ответ на это с усталым видом поджимали юбки, освобождая пространство ровно настолько, насколько было нужно, чтобы они могли перехватить и себе бокал с вином или угощение. Как раз такой гонец мчался на Аннабелль, проворно перебирая длинными, по-женски изящными ногами. «Дзынь-дзынь!» — кричал он, весело смеясь, отвлекая внимание от величественной Иветты и звеня вазочками с мороженым, которых он держал по две в каждой руке. Анне было некуда деться. По обе стороны от неё сомкнулись плотные стены юбок, из которых в своё время можно было бы построить прочнейшие баррикады, штурмовать которые было бы бесполезно хотя бы из-за пренебрежительных взглядов тех, кто оставался за ними. Дамы как будто не слышали гостью, безуспешно жавшуюся своим каркасом к чужим, извиняясь со всей доступной ей напускной наивностью. Вдруг чья-то рука разъединила этот мощный, скрытый под множеством слоёв ткани заслон и почти бесцеремонно протащила Аннабелль на другую сторону баррикад как раз вовремя — звенящий кавалер беспрепятственно добрался до дамы с искусственным соловьём в волосах и трёх её подруг, головы которых напоминали аккуратные, занесённые снегом клумбы.

— Премного благодарю, — произнесла Анна, глядя на своего спасителя. Невысокого роста мужчина, уже немолодой, в камзоле с немного выцветшей вышивкой, в далеко не в самом лучшем парике кивнул девушке.

— Не сто́ит. Мне как раз хотелось с Вами поговорить.

— А мне как раз хотелось поговорить с кем-то, кто поговорит со мной, — поддержала его девушка. По покрытому сетью морщин лицу пробежала по-отцовски тёплая улыбка, сверкнувшая в серых глазах и оставившая там свой отблеск.

— Говорить здесь неудобно, — покачал головой он. — Но когда мы поднимемся в Белый зал, то, уверяю Вас, нам удастся задать друг другу все волнующие вопросы.

— Белый зал? Тот, что на верхнем этаже? — уточнила девушка.

— Именно. Бывали там?

— Однажды, — ответила она. — Одной там делать особо нечего.

— Неужели Его Светлость не составил Вам компанию? — удивился мужчина, пристально разглядывая Анну. — Что-то мне подсказывает, что даже в пустом замке Вас оставлять небезопасно.

— Пожалуй, так оно и есть, — она запнулась. — Могу я узнать Ваше имя?

— Ювер Лабель, — сказал он и поклонился без особой манерности, не особо беспокоясь о том, чтобы не задеть стоявших поблизости.

— Я о Вас слышала, кажется, — задумчиво произнесла Аннабелль. Имя казалось ей ужасно знакомым, но вспомнить, где ей доводилось слышать его раньше, она не могла и лишь задумчиво повторяла: «Ювер Лабель».

— Как долго Вы были при дворе? — спросил её новый знакомый.

— Чуть больше полугода, — ответила девушка. — Потом я была вынуждена спешно покинуть столицу.

— А-а-а, революция, — протянул он. — Я всегда говорил, что это случится. Но что ж, полгода — небольшой срок, особенно в деле вроде Вашего, Аннабелль. Неудивительно, что мы с Вами не знакомы. Мы все покинули королевский двор около двух лет назад.

— Но почему? — нетерпеливо спросила девушка.

— Я рекомендую дождаться Белого зала, когда лишние уши разбредутся по углам, — настоятельно сказал Ювер. — А пока лишь могу сказать, что ужасно рад познакомиться с Вами и мне приятно видеть, что Вы так мало походите на свою дорогую тётушку.

Она усмехнулась и принялась взглядом искать Иветту. Та даже не заметила отсутствия племянницы и упоённо рассказывала что-то кавалеру в лимонно-жёлтом камзоле, слегка припорошённом осыпавшейся пудрой. Присмотревшись, можно было заметить, что все люди, наполнявшие зал, были похожи на него, занесённые пудрой, словно снегом времени, белым, как саван. Белоснежные пылинки летали в воздухе, точно осыпавшаяся пыльца с крыльев бабочки.

Двери распахнулись и низкорослый круглый человечек с нарумяненными щеками радостно сообщил, что зал готов для торжества. Толпа радостно загудела и начала медленно вытекать в коридоры и на лестницы, растягиваясь вдоль стен. Кто-то спешил вперёд, подгоняя остальных, но основная масса следовала за неторопливо шествовавшей Иветтой, неугомонно болтавшей о чём-то своём. Иногда она останавливалась и делала долгую паузу, умилённо возводя глаза к написанному на плафоне небу; остальные повторяли за ней, хотя больше половины из этих людей даже не слышали, о чём говорила придворная дама. Неожиданно женщина возобновляла путь, продолжая громко щебетать: «она была совершенно милым ребёнком. Маленький ангел, с солнцем, игравшим в локонах…». Анне был известен этот рассказ, потом должна быть история о том, как в пятилетнем возрасте Аннабелль очаровала всех на весеннем балу в родном поместье, хотя ничего подобного и в помине не было. За годы история окончательно оформилась подробностями, опровергнуть которые было некому, и даже люди, никогда не видавшие Анну ребёнком, признавали, что в тот день она действительно была само очарование. Господин Лабель язвительно смеялся, когда до него долетали обрывки фраз Иветты, подхваченные восхищёнными вздохами и возгласами. Иногда он переводил весёлый взгляд на девушку, точно прося подтвердить слова родственницы, а та, окончательно убедившись в своём презрении к придворной жизни, мотала головой, скептично поджимая губы, видя, что этот маленький обман веселит Ювера лучше всякого вина.