Книга - Ефимия Летова

— Гвирта, возможно осуществить призыв демиурга? Не будет ли это опасным для существования мира?

— А в чём заключён твой интерес, шипохвост?

— Я хочу спасти вас, гвирта. Ваше заключение, ваши страдания — это так жестоко и несправедливо. Я всегда смотрел на вас… Только на вас.

— Врёшь. Но это даже хорошо, что ты врёшь, что у тебя есть свой собственный интерес, было бы куда хуже, руководствуйся ты действительно только тем, о чём говоришь. И было бы справедливо, если в случае успеха ты получишь то, чего сейчас так страстно желаешь, что преодолеваешь свой страх передо мной… Власть? Месть? Человека? Магическую силу? Что, где-то я угадала? Вариантов всегда не так уж и много.

— Но, гвирта… Сможет ли мир пережить смерть своего создателя?

Лавия помолчала, облачка пыли то и дело взметались вверх.

— Если посмотреть на тебя, шипохвост, ещё одну сломанную куклу в той проигранной игре, то трудно в чём-либо упрекнуть столь отвратительное создание. Да, — Лавия моргает лишённым ресниц бугрящимся шрамами веком. — Твоё тело не менее отвратительно, чем моё, шипохвост. Что ж… Призыв демиурга — сложный ритуал, куда сложнее всего, что последует далее. Те, у кого достаточно сил и магии для подобного, не согласятся принимать в нём участие.

— Но вы…

— Я была такой сто пятьдесят лет назад. А сейчас я только один из камней этого проклятого каменного мира. У меня много знаний, в том числе позаимствованных от духов, но никакого могущества, шипохвост. А по поводу того, переживёт ли Криафар смерть демиурга…

Голубой зрачок пронзительно вспыхивает неестественно ярким свечением — и гаснет, новые трещинки бегут по камню, слишком тонкие, слишком слабые струнки протеста полумёртвой магички.

— Во Вселенной есть множество миров. Заоблачный, подводный, огненный, а также те, названия которых мы даже не можем вообразить. Если проклятый каменный мир погибнет, это не повод уходить вместе с ним. Сейчас ты наверняка думаешь, что не хочешь этого, но лишь потому, что не видишь альтернативы.

— Призванный демиург будет всесилен в рамках своего мира… — лепечет гость, ещё ниже опуская голову, почти что касаясь лбом каменного дна лабиринта. — Мы не сможем…

— Наоборот! Оказавшись в рамках созданного им же самим мира, демиург станет одним из нас, даже слабее нас, он потеряет божественную силу, возможно, даже память, полностью или частично. Подумай вот ещё о чём, шипохвост. Ты считаешь, я виновата… не спорь, ты так считаешь. Я, духи-хранители, проклятие, магия… Но ты не учитываешь одного. В том, что случилось со мной… с тобой, с остальными, со всем этим миром, виноват только он. Творец Криафара. Тот, кто сотворил нас с тобой и всех прочих, кто придумал, воплотил в реальность проклятия и магию, столь разрушительную и смертоносную, что никто не в силах противостоять ей.

Склонённый человек чуть приподнимает голову.

— Никто из нас тогда не хотел этого бессмертия. Мы все хотели прожить свою счастливую конечную человеческую жизнь, верно? Все в Криафаре обвиняют меня! Тогда как что, если не воля всемогущего демиурга, привела меня цепочкой неотвратимых шагов туда, где я нахожусь? Милостивей было бы позволить мне тогда умереть, но наш создатель не знает такого слова, как милость. Посмотри на меня. На себя. На Рентоса, в конце концов, который лишился всего! На голый обугленный камень, на засохшие реки, леса, поля, на бесчисленных оборванцев, ютящихся в углах Криафара и умирающих с голоду, на бегущих по раскаленному песку ядовитых смертоносных скорпиутцев. Им хорошо, только им! К ним наш демиург был куда добрее.

— Я… я не спорю с вами, гвирта Лавия, но… если вы говорите, что должный уровень силы есть только у представителей Совета Девяти… Не могу же я…

— Разумеется, нет! — отрезала магичка. — Они думают, что я мертва, пусть думают так и прежде, никто не должен знать ни о чём. Даже Варидас не увидел моего пробуждения, здесь, внутри моей персональной гробницы, его дар теряет силу. Ни один из магов, кроме тебя, не попробовал прийти сюда и предать огню мои остатки, они просто похоронили меня здесь заживо, под завалами камней и предпочли забыть! Тогда как Совет Девяти клялся когда-то в верности каждому в отдельности, вот сколько стоит их верность — пшик. Дурманящий порошок из панцирей жёлтых скорпиутцев будет куда дороже…

— Но что же тогда делать?

Лавия помолчала, зрачок побродил по кровавому белку, словно корабль со слепым капитаном в маленькой бухте.

— В сокровищнице Каменного Замка много лет хранился один древний артефакт, — наконец сказала она. — Заброшенный в силу того, что никто не умеет им пользоваться. Но если ты добудешь его… Мы могли бы попытаться. Заёмная сила циаля, мои знания и твоя свобода передвижения.

— Как, гвирта? Как я его добуду? Никому из Совета Девяти нет прямой дороги в королевский дворец. Это привлечёт слишком много внимания. И потом, когда о пропаже узнают…

— Разумеется, тебе не нужно туда идти, глупое существо. Найди сообщника, который сделает всё за тебя.

— Как?

— Какой ты отвратительно беспомощный, шипохвост, — с сожалением произнесла Лавия. — Убирайся, сегодня я устала, речь и слух без органов тела даются мне с трудом, но завтра… приходи. Я назову тебе имя того, к кому ты сможешь обратиться за помощью.

— Как вы можете его назвать? — почти с ужасом произносит посетитель. — Вы не выходили отсюда уже полтора века, гвирта Лавия. Никого из обитателей Дворца вы не знаете. Они родились уже после вашего заточения и…

— А вот это уже не твоё дело, безмозглый шипохвост. Завтра я назову тебе имя того, кто достанет артефакт из дворца. Твоё дело — чётко выполнять указания, договориться и ничего не испортить. Ах, да.

Голос вонзился в поднявшегося на ноги гостя, как боевая метательная игла, точно в лоб.

— Тебе еще понадобится тело.

— Т-тело? — заикнулся тот.

— Неужели ты думаешь, что демиург перенесётся сюда целиком? О, нет. Только бестелесная душа. Но и этого будет достаточно, чтобы до краёв напоить божественной магией любую смертную кровь. Для ритуала тебе будет нужно тело человека, магии лишённого.

— Живое?

— Ненадолго живое, шипохвост. Молодое. Выносливое. Женское.

— Почему?!

— Потому что женщина является гораздо лучшим проводником, нежели мужчина, — раздражённо добавила Огненная. — Медиум. Посредник. Женщина предназначена быть посредником самой своей сутью, способностью к таинству деторождения, ибо в потомков всегда вселяются души предков… Уходи. Завтра получишь указания. Договоришься с тем, кого я назову. Возьмёшь артефакт. Найдёшь тело. Проведёшь ритуал и призовёшь душу Демиурга, а потом…

Голубой глаз вспыхнул снова.

— А потом мы будем снова свободны. Ото всех, в том числе, от собственного уродства. Ты, я и даже этот мир. Даже если его не станет.