Безымянные боги - Иван Жеребилов

лучше остальных. Когда орда чуди уходила на север, она не разбирала, кто каким богам молится, так что лики их богов я видел воочию, а гнев их до сих пор лежит шрамами на стенах крепости, которую я храню.

— И ты всё равно предлагаешь идти к ним?

— Не просто идти. Мы должны договориться с ними, поставить их на стены, чтобы их топоры и палицы били погань, во имя светлых земель.

— Ты ума лишился, — покачал головой Мал. — Ты хоть понимаешь, что предложил?

—Шанс. А других у нас и нет. Либо союз, либо медленная мучительная смерть, сдавая врагу родную землю, шаг за шагом, до тех пор, пока не останется вокруг ничего кроме Тьмы. Неужели вы этого хотите?

Ответом ему было угрюмое молчание.

— С Государем я это обсудил, и он одобрил всё, что я ему сказал, — тем временем продолжил волхв. — Я никого не принуждаю следовать за собой, знаю, что нет в нас единства, покуда враг не стоит у ворот. Потому буду действовать сам, а кто хочет, может идти или не идти.

Сказав это, он развернулся и пошёл прочь из зала совета чародеев. Твёрд, не проронивший за всё время ни слова, двинулся за ним следом. Больше не пошёл никто…

Явор знал эту историю потому, что в тот день стоял там с пылающим синим огнём посохом и больше всего боялся того, что прольётся кровь, не чёрная поганая жижа, что бьётся в жилах нечисти, а красная человечья.

Знал он так же, что Ворон и Твёрд ушли на север почти сразу после совета, забрав с собой два десятка бойцов, а вернулся Твёрд лишь с пятью человеками, и старика-волхва среди них не было.

— И что же нам делать с этими… детьми? — скрывая раздражение, поинтересовался Явор.

— А что делают с детьми? — пожал плечами Твёрд. — Воспитывать, закалять для будущих битв.

— И девок?

— И девок, — подтвердил волхв. — Ни в чём они не должны уступать молодцам.

— Что же это делается? — проворчал воин.

— Ничего нового, поленицы издревле стояли в строю, наравне с мужами.

— Поленицы…

— Не ворчи, — отмахнулся Твёрд. — Расскажи лучше, что творилось эти три года на светлой земле? Или ты носа не казал из Хорони?

— А ты не знаешь? — поморщился Явор. — Я думал, у тебя везде глаза да уши.

— Потому и оставил тебя за крепостью смотреть, что не нужен за тобой пригляд, — парировал волхв. — Рассказывай.

— Светлая земля, говоришь, — задумчиво протянул воин. — А светлая ли она уже? Князьям государь уже не указ, волхвы ради золота да власти простых людей обижают, а те, кто не обижает, похоже, умом тронулись — копаются в могилах, творят запретную волшбу, с нечистью такие мерзости деют, что в пору им в Гнилые горы переселяться…

— Всё-таки раскопали древние курганы? — догадался волхв.

— Все до единого. И никаких камней не нашли. Знаешь, что порешили?

— Что же порешили?

— Что врал Ворон, а ты ему потакал во лжи. Государю все уши о вас прожужжали, шипят будто змеюки подколодные… Много у тебя теперь врагов, и в Богораде, и во всех светлых землях.

— Змеи, говоришь? Ну, пусть шипят. Человечий голос всяко громче змеиного. Ты спросить что-то ещё хотел?

Волхв-воитель помялся и будто через силу произнёс:

— Что стало с Вороном?

Твёрд ждал этого вопроса, но остаться бесстрастным не вышло. Лицо старого волхва будто отяжелело и налилось тенью.

— Не вернётся Ворон, — произнёс он наконец.

— Его хоть сожгли?

— Не рви мне душу, Явор, не надо… Одно могу тебе сказать, мне ни за него, ни за себя, ни за тех, кто с ним остался, перед богами не стыдно.

Ответ, похоже, успокоил нынешнего хранителя Хорони.

— Хоть говоришь, что врагов в Богораде у меня много, а к государю ехать нужно, — проговорил Твёрд. — Я постараюсь обернуться быстрее, но всё же прошу тебя проследить за… нашими воспитанниками… Как друга прошу.

— Прослежу, — без всякой радости пообещал Явор. — А скажи мне, как же удалось тебе отбить у чуди целых два десятка щенков?

— Обещанием, — коротко ответил волхв и, видя непонимание, пояснил: — Они там, на севере слишком часто умирают, от всего: от холода, голода, набегов ледяной нечисти. Они отдали нам своих детей, и будут давать ещё пятьдесят лет по два десятка в год, но каждые десять лет, мы будет отпускать домой десяток воинов, чтобы они могли биться и за свою землю, а не только за нашу.

— И ты сдержишь обещание.

— Сдержу, если только проживу ещё эти десять годов.

Волхв кивнул старому товарищу и двинулся прочь с площадки.

***

Спустя двенадцать лет

Из крепости они выдвинулись два дня назад, полный десяток отроков и десятник Злобыня. Обычное дело — обойти окрестности, до которых уже не дотягивается свет, и, если обнаружится враг, отступить обратно и предупредить остальную дружину.

Не один раз уже ходили, но на этот раз всё пошло наперекосяк.

На большой отряд упырей они вышли совсем неожиданно, да ещё и