Чародей: Досье Петербурга. Досье 1–3 - Николай Владимирович Волков (Волтор)

– Кто бы ты ни был – проваливай…

Я услышал в его голосе почти мольбу. Видимо вкупе с папиными генами мальчик получил еще и какие-то проблемы с самоконтролем.

Только этого мне не хватало.

Его глаза, утопленные в глазницах настолько, что их цвет было невозможно разобрать, вдруг вспыхнули и засветились нарастающим по интенсивности огнем.

– Полегче, приятель. Я не причиню никому вреда, и вообще не хочу драться. Ты мне нужен как союзник, и не более того. Как я уже говорил – моя цель – огненные саламандры. Мне нужно от них кое-что получить, после чего я готов все остальное отдать тебе. Не знаю уж, зачем они тебе сгодятся, но уверен, что ты знаешь.

Струйки пламени вырывались из его глаз, а из ноздрей пошел дым.

– Убирайся!!!

Его голос стал безумно низким и глухим, и я почувствовал, что готов прямо сейчас сорваться с места и удрать.

Когда Чип и Дейл спешат на помощь, их, за глаза, называют «слабоумием и отвагой». И можно с уверенностью сказать, что я в состоянии объединить в себе обе этих черты.

Я не двинулся с места, хотя весь мой организм уже тихо скулил, моля чтобы я оказался километров за сто от этого чудовища.

– Приятель, – тихо произнес я – я бы и рад уйти, но у меня нет выбора. Ты мне нужен. И я верю в то, что ты сможешь мне помочь. Верю.

Я раскинул руки в стороны, демонстрируя свою полную беззащитность.

Он набрал воздуха, который, неожиданно, стал очень горячим, и…

И я к удивлению обнаружил, что еще жив, а он стоит посмеиваясь.

– Ты либо отчаянный дурак, либо редкий храбрец.

Я поморщился.

– Как насчет малость того и другого? Ну что, ты не откусишь мне голову, и не спалишь на месте?

Вместо ответа он толкнул ветхую калитку, и сделал приглашающий жест.

– Проходи, и будь моим гостем. Кто ты вообще такой?

– Витторио Скамми. Хотелось бы верить, что будущий чародей.

Он протянул руку для рукопожатия.

– Оливер. Оливер Корхонен. Ну а кто я – ты и так знаешь, иначе бы не пришел.

– Корхонен? Ты финн, что ли?

– Мать была из финнов. Ладно, проходи за дом, заодно поможешь.

Ох уж мне этот деревенский быт… Правда, надо отметить, что в отличие от дома, остальное хозяйство у него было поставлено правильно.

В проволочном загоне бегало два десятка кур, в выстроенном в стороне свинарнике раздавалось деловитое хрюканье, несколько коз паслись на привязи, и соток двадцать, расчищенных от леса, занимали покрытые снегом грядки, грядки, грядки… Лишь несколько деревьев и кустов по периметру. В общем – все функционально, и без каких-либо «красивостей». Огромный дровник был забит доверху.

Он подошел к колоде, в которой торчал топор, водрузил на нее здоровенную чурку, и с одного удара расколол ее напополам.

– Садись где сможешь, и рассказывай.

– Да я уже почти все рассказал, что мог… Мне нужно кое-что от огненной саламандры, которую я намерен изловить.

– Вулканов рядом не водится. Или ты намерен смотаться на Камчатку? Если так, то я тебе не помощник.

– Да нет, есть место в самом Питере, которое им придется по нраву. Как туда пройти – я уже знаю, но вот ни знаний, ни навыков, не хватит на то, чтобы удержать саму ящерку.

Он усмехнулся, взмахивая топором, и превращая остатки чурки в аккуратные поленья.

– И ты решил, что кто-то огнеупорный вполне сможет помочь. Логично.

– Возьмешься? До весны еще далеко, так что твое хозяйство здесь вполне можно оставить на несколько дней.

Он замер посреди очередного замаха и положил топор на плечо.

– Откуда ты вообще обо мне узнал?

– Знакомый рассказал.

– У этого знакомого есть имя?

– Есть. Но я не хочу его сюда приплетать. Это дело – исключительно мое, а не его.

Он покачал головой.

– Парень, я тебя вижу первый раз в жизни, и уж прости, но я не доверяю никому. С чего вдруг мне делать исключение для тебя?

Я задумался, и присел на ступеньку заднего крыльца.

– В принципе, мне без разницы, доверяешь ты мне или нет, – сказал я, наконец – но мне нужна твоя помощь в этом деле. А тебе, как я понимаю, могут пригодиться сами саламандры. Так что – доверять друг другу вовсе необязательно, но совместное дело может сложиться.

– По крайней мере – честно. – Сухо заметил он. – Дрова собери и помоги в дом оттащить.

Я поднялся на ноги и принялся собирать все, что он нарубил.

– Вот что я тебе скажу… Ради одной паршивой ящерки – я не попрусь. Нужно что-то более весомое.

– А ради скольких готов?

– Мне нужен минимум десяток. Не обязательно живых.

Я покачал головой.

– Извини. Гарантировать такое – не могу. Там вряд ли больше одной за раз можно будет выловить. Но можем устроить серию рейдов… Сам понимаешь, условия для них специфичны, наверняка на место одной потом другая придет… Сможешь сделать чуть ли не постоянными угодьями. Могу даже сообразить какую-нибудь систему оповещения, чтобы давать тебе знать когда новая появится.

– Зачем они тебе?

– Алхимия.

Он замер.

– Насколько ты в ней хорош?

Я почувствовал, что это его зацепило.

– А что, нужно какой-то эликсир?

– Мазь. Мне стоит очень большого труда сдерживать внутреннее пламя. Нужна какая-нибудь мазь, чтобы я спокойно к людям прикасаться мог.

Я осмотрелся.

– Для мази потребуется какой-нибудь жир, как основа… У тебя есть что-то?

– Найдется. Тут в прошлом году медведь-шатун нарисовался… Есть еще кусок среди запасов.

Я прикрыл глаза.

Жир медведя как основа – был очень неплох. Лучше было бы, конечно, что-то от созданий другого рода, но в целом…

– У тебя тут как с электричеством? – спросил я.

– Подведено, но пользуюсь редко. А что?

– Найдешь мне с десяток лампочек? Можно использованных. И какой-нибудь не особо нужный котелок.

Ооо… Это стало венцом кустарщины.

Просто представьте себе двух идиотов, которые развели костер во дворе за домом, повесили над ним ржавое ведро (еще и с парой дыр наверху, а дно пришлось чистить от ржавчины шкуркой), и расковыривали лампочки ради того, чтобы вытащить нити накаливания. После чего в ведро полетел хороший шмат медвежьего жира, десяток нитей, сосулька с крыши, сделанный на клочке бумаги рисунок щита, горсть сосновой смолы, пара драных кожаных перчаток, три капли его крови и, наконец, сломанный нож, который сперва накалили чуть ли не до бела, а потом сунули в снег.

Пока мы все это проделывали, уже даже стемнеть успело, и Оливер смотрел на все с откровенным сарказмом, но когда я вручил ему результат, сказав, что тот перед использованием должен сам остыть и загустеть, его отношение несколько поменялось.

– К утру будет готово? – поинтересовался он.

– Да.

– Ладно. Тогда я даже приглашу тебя переночевать в доме.

Убранство дома было совсем нехитрым.

Классическая финская изба, в одну комнату, с печью по центру. В угоду хозяину его лежак был сделан из обтесанного камня, как, впрочем, и стол и пара табуретов. Шкафов и прочего здесь не наблюдалось, но у стены приютился довольно большой ларь, на который Оливер мне указал как на место для спанья.

Вот что мне действительно понравилось – так это пара огромных, от стены до стены, столешниц, на которых хозяин явно и готовил, и складывал все, что ему могло потребоваться.

В общем, все было предельно просто и по-холостяцки.

– Прости за дурацкий вопрос, а что ж ты стены у дома не поправишь?

Он посмотрел на меня как на неразумное дитя, после чего поднес ко мне ладонь, от которой дохнуло таким жаром, что я отшатнулся.

– Я и дерево – с трудом совместимы. Да и не строитель я. Какой-нибудь мелкий ремонт – это пожалуйста, и то с перерывами, а вот долгие процессы… Я свинарник-то пять лет делал, хотя там работы на неделю.

Он рассмеялся.

– Зато банки под закрутку стерилизовать удобно. Глотнул воды, часть прямо во рту в пар, обдал – и закручивай.

В целом, на нем,