Лаймаргия: Новая эра. Том I - Артём Оноприенко

В первой же попавшейся квартире ему никто не открыл, лишь собака тявкала писклявым лаем. Во второй его встретила огромных размеров женщина и, приняв у него листовку, не дослушав объяснения, закрыла дверь перед самым носом. В третьей по счёту квартире ему в лицо посмеялись, обозвали старушку каргой и швырнули смятую листовку в лицо. В четвёртой ему прилетело дверной ручкой прямо в глаз, и в скором времени на том месте будет сверкать фингал. Через два часа походов по недовольным гражданам ребёнок наткнулся на квартиру, от которой пахло чем-то сладким. Запах являл собой консистенцию мягкости и очень легко проникал в нос.

— Стой. – Приказным тоном произнёс странник, наконец вспомнив, что это за запах, но за дверью уже послышался звук открываемой щеколды.

— Почему? – слишком поздно спросил ребёнок, смотря на обшитую железом дверь, которая вот-вот должна была открыться.

— Будь готов убежать без лишних вопросов, понял? – На вопрос Сергея мальчик кивнул головой и продолжил стоять.

— Ха, мальчик, что тебе нужно? – Золотоглазый, короткостриженый, седовласый фиол смотрел из тёмного проёма, прожигая мальца взглядом, который словно касался самой души. — Чего молчишь? Может, хочешь зайти, покушать? – Из укрывающей незнакомца тьмы показалась фигура среднего роста, непримечательная, на нём висел, будто на вешалке, халат, а на костлявых, худых ногах коричневые тапочки.

— Беги-и-и-и-и-и! – Раздался крик в голове Арта, и он, вцепившись в оставшиеся бумажки, побежал.

***

Паук.

Тридцатилетний мужчина прошёл в съёмную через подставных лиц квартиру. Его навестил странный парнишка, в котором тот разглядел две души, вот только не смог определить возраст попутчика, и от этого прибывал в волнении. Также его поразила неотразимая схожесть с картиной владыки расы фиолов – Величайшим некромантом на свете, сумевшем покорить этот шарик из грязи, лишь одним своим присутствием. Доктус, его имя, даже спустя две тысячи лет, ходит по устам человеческих отпрысков, они содрогаются в страхе, лишь от одного упоминания ЕГО!

— Надо проверить его кровь, вдруг он детёныш той презренной, на которую пал выбор нашего императора. – Пробурчал тот себе под нос, обходя мёртвое тело собрата, покусившегося на кругленькую сумму, объявленную в награду за голову некроманта. Свет восковых свечей на пентаграмме, выведенной прямо напротив кресла, кровью предателя, отразился в золотых глазах.

— Призыв души, — скомандовал мужчина по кличке «Паук», построив двухуровневую печать. Сгусток энергии попал в рисунок, и оттуда появилась синяя голова, вылитая копия лежавшего неподалёку трупа. – Адель, кушать подано. – Улыбнувшись, некромант сел, и когда он взял книжку с тумбочки, поставленной рядом, в зал ворвался череп, глаза которого светились зелёным. Вместо шеи у оторванной головы без кожи виднелись костяные когти, которыми он, а судя по имени, она, очень быстро перебирала, словно краб.

— Как же это всё ужасно, — вздохнув, приступный элемент вспомнил, что его сюда привело, и то, из-за чего обычный работник завода стал таким.

Обычный вечер вторника, он, как всегда, возвращался с работы, это было ровно год назад, но то, что он увидел, навсегда останется в памяти в виде шрама. Изуродованные тела его девочек, изнасилованная жена, повешенная на люстре больше ради забавы, с распоротым животом. Дочь с раскрытыми глазами, смотрящими на свою мать, и синяками по всему телу. Он бы посидел, будь у него такая возможность, но единственное, что ему оставалось, это пройтись по трупам. Сначала он спрятал изуродованные тела и принялся изучать запретную магию, отдавая все деньги и забираясь всё больше в кредиты, потом воскрешённые трупы коллекторов, поехавшая крыша, дочь, стоящая за спиной и просящая воскресить. Он и воскресил её, только при призыве произошла ошибка, душа спряталась так далеко, что удалось достать лишь кусочек. И теперь из-за этого она может обитать лишь в виде «Управителя», черепа на костяных ножках. Но в этом есть плюсы, любое тело ей доступно, как и разум с памятью бывшего носителя.

— Приди я раньше. – Вздохнув, некромант закрыл книгу и посмотрел на свою дочь, которой требовалась подпитка в виде душевной составляющей живых существ. – Такого бы не случилось. И ведь правда, как громко кричали детишки этих ублюдков. Ха-ха-ха-ха-ха!

[1] «Менторский тон» — наставительный, поучающий, назидательный, высокомерный тон. Выражение связывается с именем Ментора, друга греческого героя Одиссея. Зная ум и рассудительность Ментора, Одиссей, уходя на войну с Троей, поручил ему воспитание своего сына Телемаха.

Глава 17. Сборная солянка

— Беги быстрее! Иначе он тебя за жопу покусает! Беги! – кричал Сергей пробегающему пролёты с обшарпанными, покрашенными дешёвой, зелёной краской стенами пацану. Лестничные клетки проносились перед глазами одна за другой, мелькали и сливались в одно сплошное пятно.

Впору размышлять о жизни, которую в данный момент стоит спасти, ведь некромантия, этот стойкий запах смерти, который смешан со старческим не предвещал ничего хорошего тем, кто его обнаружит, хотя, возможно, в квартире попросту гнил труп. Сергей не знал и не мог знать причин, по которой там воняло мертвечиной, но недавно он слышал новости про очередного фиола, отдавшего душу владычице всех мёртвых, а там сложить два плюс два не являлось проблемой.

Вот только он мог ошибаться, и такая клевета, даже если он прав, не приведёт к хорошим последствиям. Первое, если он сможет доказать свою правоту, то дружки некроманта, а такие наверняка имеются, придут мстить, и в данном Сергею теле, с превосходящими по силе взрослыми, он не справится. Второе, если Романов всё же не прав, и весь поклёп окажется ложью, возможно, его побьют, а может, и сам обвиняемый будет участником будущего избиения, сделав мальца калекой и обрекая мир на разрушение. Ну и последнее, если странник сейчас убежит и ничего не скажет, то к нему претензий не будет: «Увидел страшного фиола — убежал», так он и скажет полиции, если та заявится к нему в гости.

Пока Сергей просчитывал варианты, Арт успел проскочить на улицу и направлялся к дому бабушки, считая то, самым безопасным местом. Тяжёлый хрип вырывался паром из красного от такого обращения горла, в глазах всё мутилось, ноги подкашивались, мышцы давали знать о себе болью, и вроде уже привычно, но всё равно неприятно сами чувства, к которым