Армагеддон. Книга 2. Зона 51 - Юрий Бурносов

Гумилев поморщился. Все эти «факты» были весьма сомнительными, масса похожих случаев была описана и в российских изданиях, специализирующихся на аномальных явлениях. К сожалению, разговор пошел не в том ключе, в котором рассчитывал Гумилев. Но Нестор, похоже, искренне верил в газетные утки. Гумилев вздохнул:

— Можно найти множество простых и разумных объяснений этим исчезновениям.

— Да-да, «бритва Оккама», — согласился Тарасов. — Если какое-то явление может быть объяснено двумя способами, например, первым — через привлечение сущностей А, В и С, а вторым — через А, В, С и D, и при этом оба способа дают одинаковый результат, то сущность D лишняя, и верным является первый способ.

— Короче говоря, самое простое объяснение чаще всего и есть правильное.

— Но, к сожалению, далеко не всегда так бывает, согласитесь, Андрей Львович. Иначе многие научные исследования потеряли бы смысл.

— Я-то согласен, но хотел бы точно знать, что с вами произошло. Может, постараетесь еще раз вспомнить?

— Нечего вспоминать, Андрей Львович. Я пытался, и не раз. Мне самому любопытно… Могу лишь сказать как врач, что ровно никаких последствий не ощущаю. Даже когда очнулся, чувствовал себя хорошо. После обморока такого не бывает.

— Загадали вы задачку, Нестор… — проворчал Гумилев. — Хорошо, идите в палатку, отдыхайте…

— Я посижу тут немного, Андрей Львович. Подумаю. Может, что и вспомню.

— Было бы неплохо… — сказал Гумилев и удалился. Нестор сел на подножку джипа и тихо произнес:

— Если бы я знал, откуда здесь Линза… Я и сам ничего не почувствовал, хотя должен был… И Хранителя не было, а какая Линза без Хранителя?! Это даже не Линза, а какой-то направленный прорыв, ведь я вернулся в то же место, откуда выскочил. Эх, Андрей Львович, Андрей Львович… есть такие вещи, к которым принцип «бритвы Оккама» неприменим.

Уже за полночь вернулся из Твин Фоллз Синцов. Гумилев встретил его машину у въезда на базу. Микробиолог выглядел сияющим, несмотря на все печальные события последних дней.

— Андрей Львович, тест сработал! — закричал он и выскочил из джипа, не дожидаясь, пока автомобиль остановится. — Я привез результаты!

— Наконец-то! — обрадовался и Гумилев. Разрабатываемый тест должен был выяснить, может ли исследуемый человек быть носителем вируса или обладать к нему иммунитетом. Несмотря на кажущуюся простоту, тест до сих пор не хотел работать, как следует. И вот сейчас Синцов привез результаты по всем членам группы.

— Идем, Игорь, идем, — Гумилев взял Синцова за локоть и повел к своей палатке. Включил светильник, кивнул на стул. — Садись.

Синцов сел и сказал:

— Вы, Андрей Львович, полностью невосприимчивы к вирусу!

— Хорошо, а кто еще?

— Вессенберг и Санич. Иванова и я можем быть носителями, но сами не заболеем. Остальные… остальные заразятся.

— Ладно хоть так…

— Тест пока получается очень сложным и дорогим. В полевых условиях проводить невозможно. Наши парни совместно с американцами и японцами уже разрабатывают экспресс-лабораторию, но не уверен, что опытный образец появится в ближайшее время.

— Что ж поделать… — Гумилев потер подбородок и отметил про себя, что ему не мешало бы побриться. — Все равно данные очень полезны. Мы с Саничем и Вессенбергом, получается, можем больше не таскать на себе костюмы повышенной защиты. И то хлеб. А что с вакциной?

— Топчемся на месте, — сразу угас микробиолог.

— А вот это плохо.

Оба замолчали. Снаружи донеслось отдаленное пение. Два голоса нестройно и печально выводили:

— Дивлюсь я на небо та и думку гадаю:

Чому я не сокiл, чому не лiтаю,

Чому менi, Боже, Ти крилець не дав?

Я б землю покинув i в небо злiтав!

Далеко за хмари, подалi вiд cвimy,

Шукать coбi долi, на горе — npuвimy,

I ласки у зiрок, у сонця просить,

У cвimi iх яснiм все горе втопить.

Собственно, выводил только один голос, а другой подпевал что-то несусветное, умудряясь тем не менее иногда попадать в мелодию и в рифму.

— Это еще что такое? — удивился Синцов.

— Дружба народов, — сказал Гумилев. — Не обращай внимания, так надо.

С утра пораньше Гумилев выхлопотал у генерала Хардисти разрешение использовать вертолет за периметром. Генерал был вдохновлен результатами, полученными миссией академика Делиева, и даже не особенно спорил.

— Вот только проблемы с пилотом… — сказал он.

— Не беспокойтесь, господин генерал, пилот у нас имеется. К тому же я неплохо пилотирую сам.

— Замечательно! Но помните, вы делаете все на свой страх и риск. Лично я бы не советовал. В свое время мы потеряли там немало самолетов и вертолетов. На Закрытой Территории осталось слишком много различного оружия, в том числе «стингеры», самоходные зенитные установки… В результате пришлось свернуть гуманитарные программы. Эти безумцы сбивали даже беспилотники!

— Я знаю, господин генерал.

— В таком случае еще раз повторю: на ваш страх и риск. Командованию ПВО я дам указания, хотя они уже давно никого не сбивали — попытки перелета через периметр прекратились примерно через полгода.

Поблагодарив Хардисти, Гумилев отключился. Теперь нужно было все уладить с Магдоу.

Майор выглядел очень хорошо с учетом того, что вчера они с Грищенко пели часов до четырех. Как будто и не пил, подумал Гумилев, и только когда подошел вплотную, понял, что Магдоу держится нечеловеческим усилием воли.

— Доброе утро, сэр, — выдавил из себя майор.

— И вам доброе утро! Я только что разговаривал с генералом Хардисти, он разрешил использовать «Сикорский». С нашим пилотом.

— Я запрошу подтверждение, но уверен, что вы меня обманы вать не станете… Ох…

Пошатнувшись, майор потер висок и тут же выпрямился, опомнившись. Видать, американцу было совсем худо.

— Что, плохо? — сочувственно поинтересовался Гумилев. Какой жестокий человек Грищенко, нельзя же так…

— Да, сэр, — признался майор. — Что вы делаете в таких случаях?

— Идите к Грищенко, он вам объяснит.

— Виктор? Но он, видимо, еще спит, сэр, и я не могу его будить… — начал было Магдоу и осекся. Грищенко в одних трусах делал возле своей палатки приседания и выглядел до омерзения бодрым. Поймав взгляд Гумилева, он приветственно замахал руками. Гумилев в ответ показал большой палец.

— Идите-идите, — поторопил он Магдоу. — Скажите Грищенко, что сегодня день отдыха, но пусть будет поаккуратнее.

— Да, сэр.

И майор зашагал к палаткам, слегка покачиваясь.

— Чего это он? — Решетников, совершающий утреннюю пробежку, притормозил возле Гумилева.