Принцесса пепла - Лора Себастьян

Я прямо-таки слышу, как в голове у прячущегося за стеной Блейза крутятся такие же мысли. Послед-ние десять лет только память о посмертии давала мне силы жить дальше, и, уверена, Блейз тоже с тоской и надеждой думает о загробной жизни. Я постоянно представляла, что там меня ждет мама, мечтала, что однажды она снова меня обнимет, я вдохну исходя-щий от нее запах цветов и земли, неизменно сопро-вождавший ее при жизни.

Это одна из тех вещей, воспоминания о которых удерживают меня от искушения воспользоваться кам-нем огня. Как ни манит меня заключенная в камне сила, использовать живые камни, не будучи избран-ным богами, не пройдя должного обучения, — это святотатство, а святотатцам закрыт путь в посмертие. Их тени до конца вечности обречены скитаться по земле.

Однако не могу отрицать, что слова Артемизии пробрали меня до печенок, потому что в них есть доля истины, которую трудно опровергнуть. Поче-му боги допустили, что последние десять лет мы так страдаем? Почему они не поразили кейловаксианцев, как только те ступили на астрейскую землю? Почему боги нас не защитили?

Мне стыдно, что я задаюсь подобными вопросами, а отсутствие ответов вызывает в душе глухое раздра-жение. Очевидно, Блейз и Цапля тоже об этом ду-мают, потому что на какое-то время устанавливает-ся молчание.

Наконец, не в силах больше терзаться бесплодны-ми размышлениями, я кашляю.

— Что ж, уверена, вы рады, что трудились на руд-никах не зря, — говорю я, меняя тему. Наверное, уже время ужинать, а значит, скоро придет Хоа с подно-сом для меня, поскольку сегодня вечером мне не нуж-но никуда идти. — А теперь все отвернитесь, мне нужно снять этот жуткий балахон.

Я дергаю за подол платья. Выбраться из него без посторонней помощи будет не так-то просто, но во-рот и рукава такие узкие, что я не могу нормально дышать, и у меня зудит кожа от контакта с толстым бархатом. Наверное, Хоа появится уже через несколь-ко минут, но не уверена, что смогу дотерпеть.

— На твоем месте я бы не стал одеваться слишком легко, — раздается из-за стены приглушенный голос Блейза. Надеюсь, это из-за того, что друг отвернул-ся. — Есть у меня подозрение, что принц нанесет те-бе визит поздно вечером.

Мои руки замирают, не успев расстегнуть первую пуговицу на вороте под горлом.

— Что ты имеешь в виду?

Цапля смеется, звук получается такой низкий, что едва не сотрясает стены.

— Принц ведь завтра отбывает на неопределенный срок, а вы с ним едва парой слов перемолвились за обедом. Наверняка он хотел вам что-то сказать, а он не похож на человека, который станет неделями и ме-сяцами ждать возможности объясниться.

— Хорошо. — Я наконец расстегиваю тугие за-стежки на воротнике. Теперь можно нормально ды-шать, но перспектива снова увидеть Сёрена затрудня-ет дыхание не хуже удавки. Сомневаюсь, что принц хочет просто поболтать, но при мысли о том, что ему может быть нужно, желудок словно завязывается уз-

лом. Я кашляю, пытаясь скрыть неуверенность. — Мне тоже надо многое ему сказать, если я хочу на-строить его против отца.

Это игра, напоминаю я себе, если хоть немного по-верить в собственную ложь, обман подействует луч-ше. Я буду собирать информацию, заставлю принца выступить против кайзера, а когда наступит подхо-дящий момент, перережу наследнику горло и начну гражданскую войну. Сама идея вызывает у меня тош-ноту, хотя, если уж на то пошло, именно я и предло-жила этот план; надеюсь, если свыкнуться с этой мы-слью, убийство дастся мне проще.

— Хорошо если, одними разговорами дело не ог-раничится, — тянет Артемизия, каждое ее слово со-чится снисходительностью. — Предполагалось, что ты влюбишь в себя принца, а это подразумевает не-что большее, чем простые разговоры.

— Знаю, — отвечаю я, стараясь говорить бесстраст-но. Эта особа пытается вывести меня из себя, и я не доставлю ей такого удовольствия. Открыв шкаф, я просматриваю свою одежду в поисках подходящего наряда. Нужно что-то простое, чтобы было видно, что я не ждала гостей, и в то же время милое. Мой выбор падает на бирюзовый хитон с широким золо-тым поясом. Расстегнув остальные пуговицы на пла-тье Кресс, я позволяю ему упасть на пол, через голо-ву натягиваю хитон и завязываю пояс. — Всё, може-те повернуться.

— Полагаю, Артемизия права, — говорит Блейз, словно бы через силу. Я слышу, как он переступает с ноги на ногу за стеной, топая по каменному по-лу. — В этом и состоит наша цель, верно?

У меня уходит пара секунд, чтобы сообразить: по-хоже, друг задает этот вопрос самому себе. Тут вкли-нивается Цапля.

— Поцелуйте его, и всего делов. Он ведь не урод, хоть и кейловаксианец.

Я качаю головой.

— Дело не в этом, я сделаю всё, что должна. Про-сто. .. — Так стыдно произносить это вслух. — Ка-жется, я не знаю, что именно делаю.

— Что бы ты ни делала, эффект налицо, — утешает меня Блейз. — Принц определенно от тебя без ума.

— Это всё слова. Пока я просто бегаю от него в надежде, что он помчится вдогонку. Вот только я никогда не задумывалась о том, что стану делать, когда он меня догонит, — признаюсь я.

Повисает озадаченное молчание, которое наруша-ет Артемизия.

— Ты когда-нибудь целовала парня? — спрашива-ет она в лоб.

Вопрос застает меня врасплох, у меня краснеют щеки.

— Нет, — признаю я. — Не было подходящего случая. Кроме Крессентии, а теперь еще и Сёрена... Кейловаксианцы редко проявляют доброту по отно-шению ко мне, а о романтическом интересе и речь не идет.

В памяти всплывает плотоядная ухмылка кайзера, и на ум приходят слова кайзерины Анке: «Я виде-ла, как он на тебя поглядывает. Мой супруг не слиш-ком-то деликатен, верно?» Впрочем, как бы кайзер ко мне ни относился, никакой романтикой тут и не пах-нет, это что-то такое, отчего все внутренности у ме-ня в животе скручиваются в тугой холодный ком, как будто я хлебнула прокисшего молока. Наверное, у ме-ня становится такой вид, словно меня сейчас стош-нит, потому что Цапля опять смеется.

— Бросьте. Уверен, не так уж это страшно — поце-ловать принца.

— Ну, не знаю, — замечает Артемизия. — Мне бы не хотелось, чтобы мой первый в жизни поцелуй до-стался сыну человека, уничтожившего мою страну. Меня бы тоже затошнило.

— Это не так, — заявляет Блейз так тихо,