Танец Ведьмы - Blackmourne

собственноручно сделав всё сам, что приказал и своим людям. Среди которых не было дураков — на это задание он отобрал ветеранов, двоих из которых знал ещё по первой осаде, что была три года назад. Парни были верные, надёжные, а главное — осторожные. Так что можно было не опасаться, что кто-то полезет на рожон и подставится, если им придётся сойтись в битве с проклятыми Севера.

Первым десятком его сотни командовал Жёлтыш. Три года назад долговязый парень был простым ополченцем, прошедшим все те страшные бои. Семьи у него не было, родичей тоже — он сам понятия не имел даже, какой народ его породил, и прибился на север случайно, с торговым караваном, ещё мальчишкой. Так что за предложение вступить в гвардию ухватился двумя руками и за эти три года поднялся до звания десятника. Невероятно стремительному росту он был обязан двум важным вещам. Во-первых — собственной компетенции, честности и настойчивости. Но главное — покровительству со стороны Айра, который давно приметил умного и надёжного командира и — взял под крыло. Ему сотник доверял куда больше, чем своему заму — Джайлу Нихбену, происходящему из баронского дома, которого ему практически навязали во время формирования состава ещё в столице.

Закончив проверку припасов, доспехов, оружия, седла и подпруги, Айр неторопливо взгромоздился на своего коня. Это был гнедой великан с забавным именем — Яша. Его сотнику удалось выиграть на небольшом рыцарском турнире, который ежегодно устраивал для всех желающих герцог Лейнард Восточный. Сам первый боец королевства, разумеется, не участвовал, лениво наблюдая за сражениями. Айра сиятельный аристократ сразу признал и за его боями следил с особенным интересом, а во время награждения даже ещё раз позвал пойти служить под его длань. И, получив очередной отказ, разумеется, искренне рассмеялся — этот родившийся с золотой ложкой во рту рыцарь ни на кого зла не держал. Словно все окружающие были не достойны как его раздражения, так и даже презрения.

Нежно погладив лошадку по шее, Айр растрепал гриву и легонько ударил коня в бок каблуком. Шпор и тем более удила он не использовал — восточные рыцарские скакуны, хоть и были ретивы к врагам, но абсолютно послушны по отношению к своим владельцам, благодаря отличной родословной и долгой выучке. С Яшкой ему несказанно повезло — такого красавца он бы никогда не смог купить на свои кровные. Цена конкретно этого гнедого была столь высока, что его запросто можно было обменять на рыцарское поместье вместе с прилегающей к нему деревенькой — душ на шестьдесят–сто.

Конь послушно тронулся вперёд, уверенно чеканя подкованными копытами по каменной мостовой замковой площади. Караульные у распахнутых ворот дружно отсалютовали, впечатав сжатые кулаки по нагрудной пластине брони. Перед пологим спуском ко второй стене Айр прибавил ходу, жадно вдохнул свежий утренний воздух и зло усмехнулся. Он не умел жить секундой, вытягивая из неё удовольствие вплоть до последней капли. Ему была необходима какая-то истинная задача, чтобы чувствовать себя живым. Но в эту секунду он почему-то ощущал себя невероятно счастливым. Выскочив за ворота и взглянув в небеса, он вскинул вверх руку и махнул вперёд, указав всем следовать за собой.

Взревел рог десятника, и конный отряд устремился к основанию холма — через всю линию укреплений. Воздушный поток, свежий и вольный, бил в лицо запахом трав, приятная тяжесть доспеха придавала уверенность, а чувство воинского братства — веру в завтрашний день. Но небо порвалось — буднично и нелепо — осыпалось осколками янтаря. Кони сами собой остановились, не достигнув вторых ворот, люди застыли, словно деревянные истуканы, гомон их голосов был украден предательски ласковым северным ветром. Пришла тишина. Она дрожала, пробегала по коже, поднимая ворсинки. Ощущалась на губах чуждой горечью. Каждый человек, что сейчас зрел в сторону Дикой Чащи, по всему королевству, в этот момент осознал — Вечность закончилась. Эта странная мысль зияла в сознании пустотой раны, вызывая животный страх.

Чудовищный вихрь, гудящий вдали над сердцем древнего леса, тоже остановил свой безумный бег. Это было по-своему даже красиво — аметистовые молнии выглядели как поток краски, что боги пролили на холст. Воздушную спираль сжало, словно в кулаке великана, а затем она беззвучно лопнула. Чудовищная волна, порождённая этим, устремилась во все стороны, выворачивая с корнями вековые деревья, поднимая вверх столбы пыли, куроча и выворачивая из земли валуны. Гром пролился на землю, а в грохочущих тучах показался мужественный, хмурый лик. Небесные золотые молнии столкнулись с фиолетовыми — земными — и погасили друг друга.

А затем — наконец — наваждение спало, спёртый в груди воздух вырвался испуганным криком, кони заржали и почти понесли. Летящая над чащей волна камней, деревьев и сжатого воздуха бессильно опала — будто гнавшая ее вперёд сила исчезла, разрубленная топором бога грома. Крики людей и животных слились воедино. Айр с трудом успокоил Яшку и перехватил поводья проносящегося мимо коня, что волочил своего всадника по земле. Вечность закончилась — это все понимали. Но что означали эти слова? Этого не знал никто.

***

Боли не было, была Песнь. Не какая-то там невинная песенка, которую можно весело промычать, отмакая в бадье с горячей водой после тяжёлого дня. Нет, это было что-то иное, истинное, глубинное. Возвышенная симфония жизни, пришедшая из такой седой древности, когда человек был ещё частью природы, а не противостоял ей. Чувство причастности. Гармония. Нежные руки матери, обнимающие в первый раз своё чадо. Глас единства тела, разума и души.