Запятнанный Кубок - Роберт Джексон Беннетт

подошел к входной двери — ручка и замок действительно были из той же бронзы, что и ключ, — и приложил к ней ухо, чтобы прислушаться. Изнутри не доносилось ни звука, поэтому я вставил маленький бронзовый ключ в замок и повернул его. Дверь со щелчком распахнулась.

Внутри была пустая, убогая комната, в которой был пол, потолок, шкаф, стол и пара стульев. Я закрыл за собой дверь и тихо вошел, оглядываясь по сторонам, опасаясь незваных гостей.

Но смотреть было не на что, разве что на несколько цветных тряпок, свисавших с крючка рядом с закрытым ставнями окном, — красных, синих, зеленых. Я решил, что предчувствие меня не обмануло: много цветов для многих сигналов на случай, если кто-нибудь наблюдает. Наверное, такие же, как и вспышки на морских стенах.

Я оглядел пустой дом. В нем не было кровати, а значит, как я предположил, в нем никто не жил. Я понятия не имел, что здесь могло произойти такого, о чем стоило кому-то сообщить.

Я прошелся по половицам, постукивая по ним носком ботинка и ожидая скрипа или глухого удара. Ничего. Я заглянул в платяной шкаф.

Внизу стоял небольшой сундучок, искусно сделанный из светлого дерева, с бронзовой крышкой. Я попытался открыть ее и обнаружил, что она заперта. Я снова полез в рукав за отмычками, надеясь, что сегодня мне повезет во второй раз.

Моя первая попытка не удалась, как и вторая. Но, попробовав третий прием, который я запомнил, я услышал еще один приятный щелчок и медленно приподнял крышку сундучка.

Я заглянул внутрь.

Я уставился на нее. Затем я закрыл сундучок.

Я снова оглядел крошечный домик, убеждаясь, что я один. Затем я сглотнул, снова открыл сундучок и заглянул внутрь, изо всех сил стараясь поверить, что вижу все правильно.

На дне лежал маленький кожаный мешочек, плотно завязанный; а рядом лежала стопка продолговатых толстых серебряных пластин, каждая из которых была яркой и блестящей и размером примерно с мою ладонь, и на каждой был вырезан геральд Казначейства.

Я взял одну из них в руки и рассмотрел при слабом освещении. На ней мелкими буквами было написано ТЫСЯЧА ТАЛИНТОВ ВЕЛИКОЙ И НЕБЕСНОЙ ИМПЕРИИ ХАНУМ.

Я поставил серебряную монету на стол, чувствуя слабость. Я только слышал о монетах достоинством в тысячу талинтов, но никогда их не видел. И, конечно, никогда не думал, что прикоснусь к такой.

Я перевернул монету, размышляя. Затем достал свой маленький нож и провел острием по ее поверхности, делая надрезы. Внутри она тоже была серебряной. Значит, это был настоящий императорский талинт.

Я вынул оставшиеся монеты и разложил их на полу перед собой. Если я правильно рассмотрел, здесь было семь тысяч имперских талинтов, что, несомненно, было больше, чем я когда-либо видел за всю свою жизнь.

Я сидел на полу, чувствуя слабость в коленях, а сердце трепетало в груди. Что это за странный маленький дом? И что, черт возьми, происходит?

Я вернулся к сундучку и достал маленький кожаный мешочек. Я осторожно развязал его, опасаясь, что в нем может быть что-то невероятное. Возможно, это был кусок кости титана, подумал я, или ключи от Святилища императора.

Но первый предмет, который выпал наружу, был далеко не таким интересным: это был пропуск на имперскую стену, маленькая кожаная книжечка, содержащая металлический символ, указывающий на то, что предъявитель имеет право проходить через третью стену Империи и путешествовать от Внешнего кольца до третьего. На обложке официальными синими чернилами было написано имя: Рона Аристан. Я пролистал страницы, читая печати кантонов третьего кольца, которые она посетила; в третьем кольце были гораздо более строгие меры по борьбе с инфекцией, чем во Внешнем кольце, и тщательно отслеживались все посетители.

Рона Аристан, судя по всему, неоднократно посещала четыре кантона в пределах третьего кольца: Габирга, Джулдиз, Бекинис и Митраль. За последние девять лет она, должно быть, посещала каждый из них по крайней мере раз в год.

Я удивленно хмыкнул и вызвал в памяти карту Империи. Эти четыре кантона были в основном равнинами, где за надежными стенами выращивали зерно и реагенты. Я не мог понять, зачем секретарю инженера в Талагрее понадобилось путешествовать по таким местам. Но я вообще не мог понять, как она умерла и почему спрятала семь монет достоинством в тысячу талинтов каждая в пустом доме всего в нескольких кварталах от того места, где жила.

Я положил пропуск на стол, затем снова полез в маленький кожаный мешочек и вытащил последний предмет, который был внутри. Я остановился, увидев его, потому что этот был мне знаком больше, чем остальные.

Я поднес его к тусклому свету: маленький бронзовый диск с крошечным стеклянным пузырьком в центре, наполненным черной жидкостью.

Реагент-ключ. Еще один, третий, после тех двух, что мы с Мильджином нашли. Но этот ключ был гораздо менее богато украшен, чем тот, что был у десяти погибших инженеров, и содержал всего один флакон, что наводило на мысль, что он предназначался для гораздо менее защищенного портала.

Я изучил три совершенно разные ценности, разложенные передо мной на полу: реагент-ключ, пропуск на стену и семь тысяч талинтов.

— Хм, — произнес я вслух.

Не зная, что еще можно сделать, я открыл свою сумку запечатлителя и аккуратно сложил все это внутрь, накрыв серебряные монеты платком, чтобы они не звенели. Затем я потуже застегнул свою сумку, вышел, запер за собой дверь, выскользнул под моросящий дождь и помчался обратно в Трифекту, когда зазвонили последние колокола, объявляющие комендантский час.

ГЛАВА 17

| | |

КОГДА Я ЗАКОНЧИЛ свой отчет для Аны, меня немного порадовало, что она какое-то время просто сидела на краю своей кровати, ошеломленная. Она открыла рот, чтобы заговорить, затем замолчала, обдумывая свои слова, потом повторяла это снова и снова, как будто у нее было ко мне так много вопросов, что она не могла произнести ни одного из них вслух.

Наконец, ей удалось сказать:

— Дай-ка мне взглянуть на один из этих талинтов.

Я достал одну из огромных серебряных монет и протянул ей. Она повертела ее в руках.

— Итак... дай мне все прояснить, Дин, — сказала она. — Ты... просто гулял по городу… с семью тысячами талинтов в сумке? Как будто это капуста для супа?

— Э-э... да, мэм.

— Клянусь Святилищем, — сказала она. — И люди думают, что я чертовски сумасшедшая! А ты случайно не положил лишнюю