Привет магия! Пирожки. Книга первая. - Ирек Гильмутдинов

— Гости приехали. Родичи ваши. Далее пересказал все минувшие события, опустив некоторые детали. Старик смягчился, а на лице появилось выражение гордости за сильных потомков.

— Хорошо. Продолжим.

— Позвольте задать вопрос, прежде чем начнём.

— Быстрее только.

«Будто к выходу новой серии сериала опаздывает. Вот чего он вечно торопится?»

— Был ли кто-то в вашем роду, кто занимался поисками чего-то неизвестного по всему миру? Кто-то, кто посвятил этому всю жизнь. А то учитель обещал рассказать, да всё некогда ему, — Фулгурис Ворхельм скривился.

— Точно хочешь об этом услышать? — Я быстро закивал. Мой интерес разгорелся ещё больше.

— Ладно, слушай, расскажу, но кратко. Потом сам почитаешь про него, должна быть где-то книга рода. В общем, мой прапрадед Бильбо Ворхельм Безумный верил, что в нашем мире есть артефакт неведанной силы. Тот, кто им завладеет, будет править всеми разумными. Также он верил, что артефакт даёт не просто силу и могущество, но и некое спасение для всех жителей Керона. От кого нас надо спасти, он не говорил. Может, не хотел, может, не знал.

Когда старик замолчал, я, воспользовавшись моментом, задал вопрос:

— А почему Безумный?

— Этот старик потратил почти всё состояние рода. Чуть по миру не пустил нас. Всё на свои поиски да раскопки сливал без остатка.

— Где он сейчас?

— Никто не знает. Сгинул в очередном из своих путешествий.

— А как он его искал? Просто наугад рыл землю, что ли? — Я старался косить под дурачка. Когда Фулугрис на эмоциях, он мог легко сболтнуть лишнего.

— Нет, конечно. Он как-то рассказывал, что в мире есть некие обелиски. На которых есть подсказки, где нужно искать.

— Вы их сами видели? Обелиски?

Учитель замотал головой:

— Нет, не видел. На кой они мне. Но знаю, что один такой есть под горой, что за нашим замком.

Я от радости и любопытства, овладевшего мной, чуть не выпал из виртуального пространства.

— Парень, выброси все эти дурости из головы. Я потратил немалую часть своей жизни на его идеи. Лучше бы по бабам, бегал да детей стругал. Пойми, иначе сгинешь, как мой дед. Так, вижу по тебе, не внимаешь ты моим словам. Что ж, будем выбивать учёбой. Готовься к спаррингу.

— А может, не надо? — Я начал медленно отступать. Вот не понравился мне этот нездоровый блеск в его глазах. Мне как-то совсем не хочется бегать по поляне, когда меня поджаривают молнией. Это, знаете ли, больновато.

— Надо, Кайлос, надо. Чует моё сердце, не бросишь ты эту затею, если тебе не помочь.

Следующие шесть часов он гонял меня применяя магию от первого до третьего этажа. Сила его выросла до уровня магистра. Я бегал, защищался, изредка атаковал. У него-то источник бесконечный, а мой соответствует тому, что в реальности. Нечестно, однако.

Когда всё закончилось, он присел рядом со мной, лежащим и едва дышащим.

— Кай, не надо в это лезть. Сгинешь ведь, как дед. Я его очень любил, и было тяжело смотреть на то, как человека, кроме поиска артефактов, ничего более в жизни не интересует. Ни дети, ни внуки, ничего, — говорил он мягко, чувственно. Видимо, вновь переживал забытые эмоции. — Сам повёлся на рассказы, до сих пор жалею.

Я поднялся на локтях:

— Не смогу. Любопытство не позволит. Зато могу обещать, что ни одна монета рода не будет на это потрачена.

— Сгинешь, глупец, и все наши труды насмарку.

— Не сгину, если будете лучше учить.

— Что? — От возмущения его брови взметнулись вверх. — Да куда лучше. Не будь ты такой бездарь, давно был бы выучил заклинание на 100 процентов. Тоже мне умник нашёлся. Вставай давай. Учёба не закончена.

До четырёх вечера мы, то есть я, учил «Retia Electrica», доведя его до 92 процентов. Старик проворчал недовольно (упущу то, что он говорил), но отпустил.

Далее я зашёл в комнату и, взяв принадлежности, начал мыть башню, а та довольно гудела в такт напеваемой мною песенки:

Я ведь не из робких,

Всё мне по плечу.

Сильный я и ловкий,

Ветра проучу.

Когда я закончил, то вышел наружу прямиком отправляясь, нет, не в библиотеку, а к себе в комнату. Кушать особо не хотелось, а вот почитать очень даже.

На выходе из башни столкнулся с Миленой.

— Не поняла? — произнесла она.

— Для начала, здравствуйте. Если что, так принято у вежливых людей — здороваться. Это первое. Второе. Чего ты опять не поняла? Хотя ладно, дальше не понимай, у меня дела, — сказал я, поняв, что барышня зависла от моих слов.

— Кто тебя сюда пустил и что ты там делал? — скрестив руки на груди и выпятив подбородок, произнесла она.

— Полы да окна мыл. Всё, бывай, дел невпроворот, ещё второй этаж замка мыть, — ответил я и, быстро развернувшись, затопал к себе. Времени на неё у меня нет. Могла бы и поздороваться. Да, я не из знатного рода, но всё же ученик её деда. Должно же быть какое-то… ну не уважение, хотя бы банальная вежливость. Если в этом мире все такие знатные, то, чую, весело будет в академии.

Добравшись до комнаты, я запер дверь на массивный железный засов, отсекая себя от внешнего мира.

Ветер за окном выл, словно неупокоенный дух. Похоже ему не проявилась мой песенка. Пламя свечи трепетало, отбрасывая причудливые тени на стены, увешанные старинными картами и пожелтевшими свитками. Я их специально повесил, в те дни, когда учил географию. Снять было в лом, вот и весят. Я опустился в кресло с высоко поднятой спинкой, обитое потёртым бархатом, и осторожно раскрыл книгу, чьи страницы пахли пылью веков и чем-то ещё — горьковатым, как дым утраченных знаний.

Она оказалась дневником. Того самого Бильбо Ворхельма Безумного.

«Приветствую тебя, мой далёкий и любопытный потомок».

Первая строка будто прожгла сознание. Буквы, выведенные чернилами, уже поблёкшими от времени, казалось, шептали мне прямо в душу. От дневника начало фонить магией.

«Если ты сумел найти эту комнату, значит, не столь безнадёжен, как прочие, считавшие меня безумным стариком. Но нет — я не безумен. Я просто знаю то, во что они отказываются верить. Артефакт существует. И он спасёт наш мир от гибели, когда придёт день разъединения».

Страница дрожала в моих пальцах. За окном громыхнуло — то ли гроза, то ли