Ночь Шрамов - Алан Кэмпбелл

Молчание.

— Проходите, — раздался голос через некоторое время.

Дверь распахнулась, и гостя встретила целая стена разбитого стекла: острые, как бритва, осколки всевозможных форм и размеров были приклеены к деревянной перегородке в нескольких футах от входа в помещение. Стена восьми футов высотой тянулась от одного до другого конца продолговатой комнаты и образовывала длинный коридор, от которого начинались еще с десяток проходов, также обклеенных битым стеклом. Красный фонарь, заливавший помещение кровавым светом, свисал со стропила.

Лабиринт? Медиум воздвиг святыню Айрил посреди Дипгейта? Неттл вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Ширины коридора как раз хватало, чтобы он прошел, не ободрав рубашки об острые осколки. Лабиринты в любой форме были запрещены в Дипгейте: демоны Айрил черпали из них силу. Рассказывали, что месяца два назад одного ивигартского ювелира притащили прямо к Авульзору за то, что тот изготовил брошку. Рисунок оказался столь замысловатым, что стражники посчитали его подобием коридоров ада. Но здесь-то находился настоящий лабиринт из стекла и дерева. Церковники дотла выжгли бы это место, узнай они о жилище Скэттерклоу.

Неттл медленно продвигался вперед. Ближайший коридор заканчивался футах в двадцати, и от него ответвлялись еще шесть проходов.

— Скэттерклоу? — позвал бродяга.

— Сюда.

Казалось, голос одновременно звучал изо всех концов квартиры. Господин Неттл осторожно повернул в один из стеклянных проходов, боясь потерять дорогу. На одной стене он приметил черный осколок в форме полумесяца, чтобы на всякий случай иметь ориентир, и шагнул в третий коридор справа.

Узкое пространство тянулось по меньшей мере на сорок футов, давая начало бесчисленным проходам. Бродяга нахмурился: с виду и не скажешь, что на Воробьином мосту может уместиться такое сооружение. Он оглянулся на осколок и осторожно пошел между стеклянных стен к сердцу лабиринта, стараясь не задеть за острые выступы. Внезапно кто-то ухватил его за плечо, и, остановившись, Неттл почувствовал, как по спине потекла струйка крови.

— Стой! Стой! Стой! — завопил Скэттерклоу. — Всем оставаться на месте! Он пока не потерялся. Ты ведь еще не потерялся, бродяга?

— Нет.

— Тогда продолжай идти.

По лбу струились ручейки пота, но господин Неттл не смел поднять руку и вытереть лицо. Места едва хватало, чтобы вздохнуть. Бродяга набрал в легкие воздуху и сделал шаг. Следующий проем вел в новый коридор вдвое длиннее предыдущего. Черные осколки блестели со всех сторон. Бессмыслица какая-то: все помещение не могло быть больше шестидесяти футов в ширину. Неттл посмотрел на потолок: там снова болтался красный фонарь. Проклятая лампочка всегда оказывается прямо над головой? Все это начинало утомлять.

— Скэттерклоу, — крикнул гость.

— Не останавливайся. Они знают, где ты.

— Кто знает? Ответа не последовало.

Господин Неттл выругался и пошел дальше. Свернул налево, еще через пятьдесят осторожных шагов — направо. Когда он остановился и поднял голову, фонарь снова оказался прямо над ним. Чтоб чертов медиум провалился! И так уже целое состояние калеке отдал, а теперь еще приходится играть в дурацкие игры! В какой-то момент Неттл уже собирался забраться на перегородку и хорошенько осмотреться, что к чему. Или отскрести ножом от стены проклятые осколки и спокойно идти дальше.

Тем не менее бродяга не сделал ни того, ни другого: меньше всего в этот момент ему хотелось злить господина Скэттерклоу. Ходили слухи, что медиум пришел из дальних краев за Желтым морем, из мест, где поклонялись Айрил, что пришел он сто сорок лет назад, и с тех пор тело его стало серым и иссохшим, как мумия. Поговаривали, что Скэттерклоу проколол себе губы, уши и глаза щепками досок с виселицы, чтобы разговаривать с демонами, и что ему в позвоночник вбиты гвозди, дабы не давать ему смотреть в небо во время сна.

Неттл остановился, отсчитал двенадцать вздохов и снова двинулся вперед. Влево, опять влево. Двадцать шагов и направо. Через десять шагов еще один поворот направо. Повсюду одинаковые острые стены и неизменный кроваво-красный фонарь. Может быть, Скэттерклоу просто дурачит его? Или все гораздо хуже и выхода из этой квартиры больше не найти? Казалось, Неттл несколько часов бродил по лабиринту, коридор за коридором, между лезвиями стеклянных осколков.

В конце концов бродяга остановился.

В десяти шагах в стене показался проем, за которым вместо узкого прохода виднелось более широкое пространство. Даже издалека можно было разглядеть, что перегородка располагалась на некотором удалении от косяка, и на сей раз глаза не резало блеском стеклянных осколков. Неттл осторожно подошел к проему.

В центре небольшого, футов в двадцать, квадратного помещения, ограниченного деревянными перегородками, скрестив ноги, сидел Томас Скэттерклоу. Темно-красная сутана с большим капюшоном полностью скрывала медиума, но гостю показалось, что на спине господина Скэттерклоу проступают шишки, которых там быть явно не должно. На полу перед хозяином лежали обычный кухонный нож и треснутая тарелка, полная крови.

— Ты медиум? — буркнул гость.

— Возьми нож и вскрой себе вену. — Голос исходил от совершенно неподвижной фигуры. — Кровь твоя соединится с этой — мертвой кровью.

— Зачем?

— Сделай это быстро.

— Ты не знаешь, чего я от тебя хочу.

— Нет, — ответил Скэттерклоу. — Зато Айрил знает. Быстрее, здесь повсюду демоны.

Гость оглянулся: ничего, кроме крашеных деревянных стен. Медиум нарочно пытается нагнать страху.

— Давай! — прорычал Скэттерклоу.

Неттл взял нож и полоснул себе по руке чуть ниже большого пальца. Кровь мгновенно выступила из пореза и потекла по руке на пол.

— В тарелку, — сказал Скэттерклоу, — быстро.

Неттл сделал все так, как приказал хозяин.

Ряса задрожала, и служитель Айрил нагнулся, поднял чашу черными, будто обугленными кривыми руками. Скрюченные пальцы обвивались друг вокруг друга, точно корни. Скэттерклоу сам это с собой сделал? Медиум опрокинул тарелку и начал пить.

С отвращением Неттл наблюдал, как медиум осушил чашу и поставил обратно на пол.

— Не закрывай глаза, — проговорил Скэттерклоу. — Ни на один миг. Ты хорошо понял? Можно только моргать. Они проникают через глаза, но только когда ты их не видишь. Они попытаются подкрасться к тебе, одурачить. Если они проникнут, ты уже никогда не покинешь лабиринт, останешься здесь, пока Айрил не придет за твоей душой.

— Кто?

— Нон Морай.

Бродяга снова беспокойно оглянулся.

— Ты их сам увидишь, если хорошенько приглядишься. А я тебе советую как следует приглядеться. Тебе повезло, что еще достаточно светло: в темноте они совершенно наглеют. Беды на острове Ког случались только по ночам. Они как мухи слетаются к дверям ада.