Четырнадцать дней для Вероники - Наталья Алексеевна Мусникова

Ознакомительный фрагментЭрик уверенно встал на крыло, глава клана вознамерился его женить, но своевольный молодой дракон, искренне уверенный в том, что если на одной женишься, остальные девицы непременно обидятся и перестанут дарить тебя своими ласками, сбежал прямо накануне обручения. Чтобы соплеменники его не нашли, дракон принял человеческий облик, но излишнее женолюбие и дерзость лишили Эрика тихой и размеренной жизни. Молодого дракона угораздило соблазнить не только жену, но и двух дочерей градоправителя, а когда устроили разбирательство, оказалось, что тремя прелестницами он не ограничился и украсил головы многих мужей развесистыми рогами. Взбешённые мужчины готовы были побить распутника камнями, но моё своевременное вмешательство спасло Эрику жизнь. Ссориться с инквизитором мало кто решается, поэтому городские рогоносцы лишь злобно сверкали на Эрика глазами да выразительно сжимали кулаки, нападать на него при мне всё же не решались. Честно говоря, я планировал вывезти парнишку из города, прочитать ему краткую напутственную речь о вреде блуда и отпустить на все четыре стороны, становиться нянькой у меня не было ни времени, ни желания. Только вот у Эрика на меня были совсем иные планы: молодой дракон быстро смекнул, что с таким покровителем ему можно не бояться не только недовольных супругов, но даже своих сородичей, а поэтому едва ли не потребовал, чтобы я взял его с собой. Честно говоря, я даже опешил от такой наглости, а пока подбирал слова, чтобы вежливо и доходчиво объяснить пареньку, куда и с какой скоростью ему надлежит двигаться, Эрик успел вывалить мне свою биографию, посетовать на суровых сородичей, душащих молодую мятежную душу, а ещё развести костёр и повесить над ним прутики с кусками мяса и грибов, вытащенными из заплечного мешка.

За годы практики я выслушал немало жалостливых историй, призванных выдавить слезу, смягчить сердце и опустошить кошелёк или избежать наказания, потому к воркотне парнишки относился довольно скептически. А вот скорость, с которой он создавал уют вокруг себя, меня весьма впечатлила, сам я, увы и ах, домовитостью не наделён. Не стану долее отнимать ваше бесценное время, скажу лишь, что после сытной трапезы я любезно предложил Эрику сопровождать меня в качестве помощника, а если он захочет, то и ученика. Молодой дракон восторженно согласился, велеречиво заверил меня в своей преданности и даже подарил мне искру собственного пламени, способного исцелить любой недуг и даже вернуть к жизни недавно умершего. С тех пор, а прошло уже три года, Эрик неотступно следует за мной, воодушевлённо играя роль простого и обаятельного деревенского паренька, слуги великого инквизитора. Эта роль не только укрывает дракона от сородичей и мстительных супругов, а их, поверьте, с каждым годом меньше не становится, но и позволяет ему безвозмездно пополнять наши продуктовые запасы и собирать всевозможные слухи, подчас абсурдные, но порой и весьма ценные. Инквизитору, в связи с тем, что он является верховным судьёй, пред которым склоняют головы даже правители крупных городов и родовитые аристократы, многого не рассказывают, а шустрый зеленоглазый парнишка угрозы не представляет, потому с ним охотно делятся как событиями семейными, так и городскими сплетнями. Тем более что Эрик, как и всякий дракон, склонный к накоплению, прямо-таки обожает собирать информацию, а потом, во время вечернего отдыха, вываливать её на меня. Признаюсь, такая вот братская привязанность молодого дракона, его азартная готовность следовать за мной куда и когда угодно согревает мне сердце и оберегает душу от убийственного холода спеси вседозволенности, неизбежной расплаты за высокое положение в обществе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Пьёшь, да? — Эрик нарочито сглотнул слюну, глядя на по-прежнему зажатую у меня в руке флягу. — И без меня, да?

Вообще-то наставники старательно глушат в будущих инквизиторах любые порывы угрызений совести, неустанно твердя, что у нас не должно быть привязок, мы служим справедливости и более никому и ничего не должны, никому не подсудны. Только вот глядя в эти несчастные глаза, залепленные неровно обрезанными, промокшими от дождя рыжеватыми волосами, я чувствовал себя последней сволочью, посмевшей обидеть ребёнка. В самом деле, не выпьет же Эрик всю флягу, а мёрзнет он ничуть не меньше меня, даже больше, драконы вообще весьма чувствительны к холоду. Я уже протянул другу флягу, но тут заметил хитрый блеск в глубине зелёных глаз и прикусил губу, чтобы не выругаться вслух. Вот ведь, паразит чешуйчатый, опять добился своего, манипулятор несчастный! И прекрасно знает, что назад флягу я не заберу, последнее дело давать, чтобы тут же отобрать. Что ж, умение проигрывать полезно и инквизитору, от лишней самонадеянности защищает.

— Только один глоток, нам ещё тьма знает сколько ехать.

Эрик быстро по сторонам оглянулся (серо, сыро и пустынно, жильём даже и не пахнет), плечами зябко передёрнул, капюшон поглубже натянул и кивнул коротко. Флягу у меня принял бережно, словно повитуха появившегося на свет младенца, подержал в руках, то ли грея, то ли просто наслаждаясь каждым мгновением, крышку медленно отвернул, вдохнул жадно и сделал глоток. Всего один, как и договаривались.

— Мощное пойло, — хрипло выдохнул Эрик, смаргивая выступившие на глаза слёзы, — из чего гномы его варят, интересно?

Мне как-то посчастливилось (хотя счастье, признаюсь, сомнительное) посмотреть, как готовят знаменитый самогон, и я точно знаю, что в большущий котёл, кипящий на очаге, бросают всё, что могут найти, не отделяя съедобное от несъедобного. Гномы вообще не брезгливы и искренне полагают, что после варки и жарки есть можно всё, даже старую подмётку, мышиный помёт и странные скукоженные шкурки, обнаруженные на самой дальней и пыльной полке кладовой. А уж в отношении самогона и вовсе бытует мнение, что чем больше всякой всячины добавлено, тем напиток получается чище и крепче. Рассказывать об этом Эрику я не стал, молодой дракон весьма трепетно относился к тому, что удостаивалось чести попасть в его желудок. Только вот мой друг явно устал молчать (и то сказать, я его три часа не слышал, пока он в седле отсыпался после бурной ночки с очередной красоткой) и сейчас, вернув себе вместе с теплом жажду жизни, вознамерился вывести меня на разговор.

— А куда мы едем? — прозвучал первый, как говорят, пристрелочный, вопрос.

Я помолчал, выуживая из памяти название незадачливого городка, что-то такое забавное и звучное, что очень любят стремительно разрастающиеся города с большими амбициями. Так, Разнотравье? Нет, там мы были две недели назад, городок на границе с эльфами, в котором один много возомнивший о себе маг-недоучка решил начать глобальную свару с