Хроники безумного колдуна переродившегося в теле бога 2 - Vincent Bowence

Я мог видеть, как черты девчонки смягчились под бременем страха. Милени искала в себе то, что удерживало её с надеждой встретить утро — доверие к людям и ответственность за них.

— Их будет судить народ, — продолжала она, словно светлый маяк. Если мы арестуем их и обнародуем документы, стражники встанут на нашу сторону. Мне никогда не хватит времени, чтобы простить этих двух выродков за то зло, что они принесли в мир, но не нам с вами решать их судьбу. Прошу вас, господин Дарго, оставьте их поганые жизни! Ведь я верю, что вы самый добрый и прекрасный человек и вы поступите правильно. Ведь я вас лю… — Милени ещё сильней сжала меня за талию и заплакала.

Душа моя металась в противоречиях. Вокруг нас всё ещё стояли стены, пропитанные предательством и кровью. Я никогда не щадил своих врагов, сколько помню себя, но сейчас, я словно был другим. Слова Милени словно резали размазанные рамки нашего глубокого пепла, но не каждый мог чувствовать это. Тем не менее её искренность, страсть, нежелание принимать этот мир, как жестокую справедливость смогли растопить в моём сердце лёд.

Мне оставалось лишь опустить катану, хотя гнев всё ещё бурлил внутри. Звериная жажда крови всё ещё охватывала моё сердце, но я не мог причинить гармонии ужас, которую мы все так долго искали. Я не стал их убивать.

Тишина затянулась, и в ней прозвучала ладья наших чувств. Я повернулся к Милени, и мы вновь обнялись, ненадолго забыв о мире вокруг. Время словно замерло, когда наши сердца бились в унисон, и я заметил, как мир мы изменили.

Когда наши товарищи вернулись, их лица светились радостью и облегчением. Они рассказали о сдаче войск врага, и по комнате разлился гул победы.

— Теперь народ будет решать судьбу страны! — произнёс один из них, и радостные возгласы заполнили пространство.

Мои мысли заполнились надеждой. Мы все стояли здесь, посреди развалин совета, отходя от насилия, и хотя в сердце моём оставались шрамы, я почувствовал, что мы вместе сможем справиться с неизбежным горем. Судьба страны оказалась в руках народа и будет ли это мудрым решением, даст только время. Но все мы были готовы к этому.

— Давайте уйдём отсюда, — произнёс я, чуть покачивая головой.

Милени, обняв меня, подняла стеклянные глаза.

— Вперёд к переменам, — с улыбкой ответила она, и это было достаточно.

Мы покинули развалины совета, обходя зелёные травы за стенами города. Новый день уже постукивал в дверь.

Глава 15: Возвращение в Илирию

Прошло две недели после битвы в Нолраде. Долгая эпоха монархической власти завершилась, уступив место новому порядку – совету, представляющему интересы всех слоёв эльфийского общества. В состав совета вошли не только аристократы, но и представители народа, торговых гильдий и храбрые воины. Принцип равенства, впервые воплощённый в жизнь, стал символом новой эры.

Суд над заговорщиками, проходивший в специально оборудованном зале над Возваем Барози и Дальвенам Альдозенам, начался с вынесения смертного приговора. Однако после долгих дебатов, совет принял более гуманное решение: эльфы царской крови были приговорены к трёхсотлетнему заключению в рудниках, чтобы искупить свои преступления тяжёлым трудом. Это решение, хоть и жёсткое, было воспринято большинством как справедливое, позволяющее избежать дальнейшего кровопролития и начать процесс примирения.

В честь начала новой эры, в Милдрейсе был устроен скромный, но торжественный пир. Весть о произошедших событиях и установлении Совета быстро распространилась по всем эльфийским городам и деревням, вызвав волну всеобщего ликования.

Светлый вечер распускал свои золотые лучи над страной Милдрейс, лениво растягивая тени, как перетянутые струной арфы. Пиршество вызывало хмель и веселье, мелодии веселящихся бардов разносились по городу, словно свет от затмевающего солнца, и кому-то из эльфов это напоминало о забытом счастье. Эльфы, уставшие от лет тирании и междоусобиц, с надеждой и облегчением встречали рассвет новой эры.

Я наблюдал за праздником, стоя рядом с Ральвелам и Галарай. Мужчина неотрывно уставившимся на тёмную эльфийку, подправлял пергамент и бесконечно повторял славные сии события, словно заигрывая с девушкой.

— Дарго. Тебя что-то беспокоит? — спросил меня Ральвел.

— Последний наследник трона погиб… кто теперь станет королём? — вопрос вырвался из моих уст, как призыв, скалистый и неумолимый.

Ральвел, покачав головой, опустил взгляд:

— Очень жаль, что Мэлдос погиб. Я не сберёг его, но теперь всё будит иначе. Пока что страной будет править совет, — произнёс мужчина, стараясь вложить в слова уверенность, хотя в его голосе слышалась дрожь. — А через некоторое время народ решит, кому быть королём, и вести за собой народ. Больше не будет монархии…

И вновь, как будто волны накатывались на берег, сама мысль о новой эре оставалась на грани, невидимой нитью, связующей надежды и опасения. Пока одни радуются, сливаясь с весельем, другие остаются в тени, где будущие перемены кажутся полными угроз.

— Звучит неплохо, — произнёс я, ловя звучащее эхо радости.

— Слушайте, господин Дарго! Какие у вас планы в будущем? — спросила Галара.

— Пока не знаю, но я бы попутешествовал ещё. – Улыбка на губах приказала радужным вымыслом, меняя метафорическую погоду вокруг.

Галару вдруг тихо вздохнула. Её голос пробился сквозь дуновение тишины, как шёпот у океанского берега.

— Я бы хотела присоединиться к вашей компании на какое-то время. Шардаль узнал, что я работала на Ральвела и помешала их планам. Теперь мне дорога в родные края закрыта…

Сказав это, тёмная эльфийка опустила взгляд, словно кто-то отнял у неё светлый день. Она сделала глубокий вдох, и я без колебаний понял, что в изгнании сложно быть.

Я без раздумий, ответил:

— Я не против, да и мои спутницы тоже будут за.

Галара широко улыбнулась, и, казалось, воздух наполнился ароматами радости и беззаботности.

Неожиданно из толпы выделилась быстрые движения – Аранольд с огнём в глазах подошла ко мне. Она, как стремительный вихрь, увлекла меня за собой. Я покорно последовал за спутницей в комнату. Там меня уже Ждала Милени и Вурса.

— Что произошло? Почему вы такие обеспокоенные? — вскоре я задал вопрос, когда увидел из обрамлённые лица.

Вурса и Милени ожидающе глядели на меня, их выражения размывались отчаяние.

— Пришло письмо от Лимы, — наконец проговорила Вурса, протягивая пергамент с неожиданным трепетом.

Почувствовав, как утяжелившие