Из бурных волн - Вал И. Лейн

— Мы все это уже пробовали. — Он посмотрел на меня сквозь лохматую золотисто-коричневую завесу. — Добром это не кончится. От моря не спастись, когда оно приходит за нами.

Я опустила глаза и стала теребить простыни пальцами. Майло подошел без предупреждения и встал надо мной, отбрасывая нависающую тень, которая заставила меня вздрогнуть и покраснеть одновременно.

— Ты просишь меня остаться? — От едва уловимой хрипотцы в его шепоте у меня по коже побежали мурашки.

— Я просто… — Слова, застрявшие во мне, отчаянно пытались найти выход. — Не знаю. Я… думаю, что я… боюсь. Своих снов. Это глупо, я знаю. Но мне страшно.

До этого момента я почему-то не осознавала, что в ту ночь я действительно боялась ложиться спать. Каким-то образом я была уверена, что меня ждет дурной сон. То ли волны утянут меня под воду, то ли море раз и навсегда разлучит меня с Майло, я боялась того, что последует дальше.

Майло ничего не сказал, но я знала, что он меня услышал. Я подняла на него глаза, когда он, наконец, заговорил.

— У тебя есть все основания бояться. — Он осторожно устроился рядом со мной и взял меня за руку. — Но я обещал защищать тебя.

Страх мгновенно сменился всеми остальными эмоциями. Спокойствие и хаос боролись за господство в моем сердце, когда глубокий взгляд Майло остановился на мне. Приветливое тепло привязанности и горький холодок дурного предчувствия одновременно закрутились в груди бешеным вихрем, борясь за превосходство. Потому что я не могла испытывать к Майло только одного чувства. Он был опасен, но я никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем рядом с ним. Он был мертв, но я никогда не чувствовала себя более живой, чем когда он прикасался ко мне. Он был временным, и все же ничто другое никогда не казалось таким постоянным.

— Но что хорошего в обещании пирата? — просила я, и уголки моих губ изогнулись в ухмылке.

— Слово пирата значит все, когда речь идет о его сокровищах, — прошептал он, наклоняясь ближе ко мне.

Сокровищах?

От его слов по коже пробежали теплые мурашки, и я застенчиво опустила глаза. Пока сидела, анализируя его слова, то заметила, что он смотрит на одеяло, выглядывающее из-под моих простыней. Это было то самое одеяло, которое он мне подарил, и я поняла, что он узнал его по нежной полуулыбке.

Его взгляд вернулся к моему, и он другой рукой провел кончиками пальцев по моей щеке. Я больше не могла сопротивляться его прикосновениям и позволила себе прижаться к нему, пока наши тела не оказались на расстоянии не более дюйма друг от друга. Я потянулась, чтобы взять его за руку, которая теперь нежно поглаживала мое ухо.

— Ты чувствуешь меня?

— Почти. — выдохнул он. — И этого достаточно.

— Достаточно для чего?

— Чтобы заставить меня захотеть тебя.

Слова ускользали от меня. Они больше не имели значения. Он и так дал мне достаточно информации одним своим прикосновением. Мои отяжелевшие веки затрепетали, когда я отдалась его объятиям. Он притянул меня к себе, и я положила обе руки ему на грудь, ощущая твердые, напряженные мышцы под рубашкой, когда он дышал. Рукой я прошлась по его плечам и шее, зарываясь в густые темно-золотистые локоны. Я запустила пальцы в его волосы, прежде чем опустить руку обратно и положить ему на плечо. Я приоткрыла губы, когда он медленно провел большим пальцем по контуру моего рта. Между нами было всего несколько миллиметров, и его теплое дыхание овевало мою кожу, разжигая огонь во мне. Закрыв глаза, я вдохнула знакомый запах амбры, кожи и морской соли. Он коснулся губами кончика моего носа, и мое сердце бешено заколотилось в груди, когда он приблизил свои губы к моим.

Затем, так же быстро, как во мне разгорелся огонь, он погас от неожиданности.

— Нет, мы не можем этого сделать. — Без предупреждения он быстро отстранился, прежде чем наши губы успели соприкоснуться. — Прости. Мне так жаль. Пожалуйста, прости меня.

Я почувствовала, что краснею, а тепло покидает меня.

— Прости? — Я положила обе руки на колени, будто прикоснулась к чему-то запретному.

— Да, прости. — Он быстро отвернулся. — Я не могу продолжать так поступать с тобой.

— Что? Нет. — Я покачала головой, все еще немного ошеломленная и сбитая с толку тем, что только что произошло. — Это… все в порядке.

— Нет, не все в порядке, Катрина. — То, как он произнес мое имя, заставило мое все еще учащенно бьющееся сердце затрепетать. — Я не могу отрицать, что ты мне безразлична. И по этой причине я не могу причинить тебе боль.

Я раскачивалась вперед-назад и бросала на него растерянные взгляды. Он наконец-то признался, что я ему небезразлична. И теперь я не могла быть с ним. Горячие слезы от усталости и разочарования грозили вырваться наружу, но я сдержала их.

— Что бы ни было между нами, мы должны игнорировать это, потому что, если ты снимешь проклятие, я уйду. Навсегда. А если ты не снимешь проклятие, я все равно останусь призраком того человека, которым был. Тебе будет больно, чем бы это ни закончилось. Этому просто не суждено случиться.

Что-то зловещее сжало мое сердце. Я не задумывалась о последствиях того, что влюбилась в Майло, но он был прав. Было бы бесполезно уступать друг другу, если, в конце концов, ему суждено было исчезнуть. Что бы я ни чувствовала к Майло, я должна была быть готова сопротивляться, потому что это нечестно по отношению к нам обоим. С замиранием сердца я посмотрела на него горящим взглядом. Единственный человек, которого я желала, был прямо передо мной, но каким-то образом он был дальше, чем когда-либо. Как бы ни было больно, я должна была найти способ подавить пламя в своем сердце и унять неутолимую жажду этого запретного плода.

— Понимаю, — пробормотала я, — ты не ошибаешься. Но это так несправедливо.

Я откинулась на груду подушек у изголовья кровати и закрыла глаза.

— В другой жизни, не сомневаюсь, ты могла бы стать моей, Катрина. Но судьба распорядилась не в нашу пользу. — Майло подкрался к кровати, на которой я лежала, натянул на меня одеяло и устроился рядом, подперев голову локтем. — Но это не значит, что я покину тебя сегодня ночью. Я сказал, что буду защищать тебя, а это значит, что даже от ночных кошмаров.

Последнее, что я помню, — это как я закрыла глаза и прижалась к Майло,