Саламандра - Полевка

и я смогу просто посмотреть со стороны на все происходящее, так что неважно, готов я или нет… — Лекс помолчал, ожидая решения собеседника, но так и не дождавшись от него совета, со вздохом продолжил, — пошли, не хотелось бы пропустить что-либо важное…

— Я буду за твоей спиной, — тихий голос Бэла раздался сбоку, — если захочешь выйти или почувствуешь опасность, просто сделай шаг назад, и я тебя выведу.

— Я доведу тебя до простенка, — стоящий впереди монах подал голос, — там хорошее место для наблюдения. Если захочешь подойти ближе, то постарайся не привлекать к себе внимания и двигайся плавно, как вода. Главное, не забывай, что вдоль стен висят бусы, они шелестят, когда к ним прикасаешься.

Лекс кивнул головой, и на его предплечье легла горячая рука взрослого мужчины. Монах потянул Лекса за собой, слегка корректируя его передвижение. Вскоре они оказались перед шторой, которая и играла здесь роль простенка, свисая между двух колонн. Монах показал пальцем куда-то вперед и поставил Лекса на свое место, а потом бесшумно скользнул в сторону.

Между колонной и шторой была щель, в которую прекрасно просматривалась вся комната. Это была гостиная Киреля, где он несколько раз принимал Лекса. Статуя танцующей саламандры стояла на балконе и в ярком солнечном свете казалась почти полупрозрачной и от этого еще более живой. Кирель стоял спиной к Лексу, а вот колдун оказался прямо напротив щели, и его можно было хорошо рассмотреть.

Колдун был стариком. Даже не так. Он был очень стар, практически, ветхим старцем. Кожа была белесая, будто потерявшая всякий пигмент, и выглядела, как старый, древний папирус, завернутый вокруг скелета. Капюшон был откинут, открывая лысый череп, украшенный выцветшими татуировками и точечками пигментных пятен. На костлявой шее кожа была натянута, как у черепахи, и от этого голова казалась еще меньше и беспомощней. Казалось, у старика все силы уходили на то, чтобы держать голову ровно.

Насколько Лекс понял, Кирель только сейчас начал встречу, поскольку все еще продолжалось вежливое приветствие и знакомство. Колдун представился как Охуительный Лир, а потом представил своих двух охуевших сопровождающих. Лекс не сдержал ухмылки, насколько двусмысленно все звучало. Мужчины за спиной Лира не выглядели крупными бойцами, а скорее, как два санитара возле умирающего, но Лекс прекрасно помнил, какими безжалостными бойцами являются монахи. Взять хотя бы симпатяжку Мэла, в жизни не подумаешь, что тот способен убить человека, а он даже задумываться не станет, если потребуется убить, и без сожалений переступит через любой труп.

Первосвященник тоже откинул капюшон, явив зрителям совершенство своего лица. На фоне колдуна Кирель выглядел милым юношей, а не властьдержащим соправителем империи. Охуительный Лир пожаловался на старость и слабость после долгой дороги. Кирель, как радушный хозяин, сразу предложил удобное кресло и подушки под спину. Слуги тотчас принесли графины с напитками и вином. Лир долго кряхтел, пока его усаживали со всем почтением и заботой, а потом завязался неспешный разговор.

На удивление, первое, о чем спросил Лир, были шахматы, которые стояли неподалеку на отдельном столике. Кирель кивнул головой, и незаметные слуги сразу установили столик между монахом и колдуном. Это были те самые шахматы, которые Лекс подарил в свое время Кирелю. По иронии случая, черные фигурки установили возле Лира, а белые под руку Кирелю. Охуительный Лир наклонился вперед, подслеповато рассматривая фигурки, а потом осторожно взял туру, которая здесь выглядела, как осадная башня.

— У моего народа тоже есть эта прекрасная игра — смерть вождя, — Лир покрутил в пальцах искусно вырезанную фигурку и, поставив её на место, взял ферзя в виде младшего с хлыстом в руках, — только вот фигурки немного другие и, по всей видимости, называются иначе, — Лир поставил ферзя на поле и довольно ощерился улыбкой, — но только, как я понимаю, название сути не меняет, ходят они все по тем же правилам?

— Желаете партию? — мурлыкнул Кирель.

— Охо-хо, староват я для игр, — вздохнул Лир, но потом кивнул головой, — но все же, не могу отказать себе в последнем удовольствии. Я настолько стар, что не могу терять и вздоха, ведь он может стать для меня последним…

— И что же заставило вас отправиться в такой дальний и тяжелый путь? — Кирель сделал первый ход.

— Любопытство, — выдохнул Лир, и двинул вперед пешку, — простое и банальное любопытство. Я, знаете ли, остался единственным, кто знал наш обожаемый Источник лично. Мы были с ним близкими друзьями, и у нас не было секретов друг от друга, но перед самой смертью Элли написал странное письмо, и я не смог его прочитать, как ни старался. И вот на исходе жизни, я узнаю, что появился человек, который сможет его расшифровать, и прекрасно понимая, что для меня это дорога в один конец, все же рискнул отправиться в путь.

— И вы, охуительный, конечно, привезли это письмо с собой, — Кирель понимающе кивнул головой и передвинул следующую пешку, — я понимаю ваше желание разгадать загадку, которая мучила своей тайной всю жизнь…

— Да, — кивнул сухонькой головой колдун и достал из рукава небольшой свиток, — я надеялся увидеть здесь вашего Избранного, который прочтет мне это письмо и позволит умереть без сожалений, зная, что эта тайна, наконец, раскрыта. Очень жаль, что его нет с нами. Не желаете взглянуть?

Колдун передал свиток Кирелю через игральную доску, и, пока он делал следующий ход, Первосвященник с вежливым интересом развернул его и почти сразу передал обратно. Лир принял свиток, но вместо того, чтобы убрать его в рукав, положил на соседнее с ним кресло. Свиток немного раскатился, приоткрывая текст, и замер вне зоны видимости Лира. Колдун поерзал в кресле и отправил своих людей прочь, поясняя, что если сегодня встречи с Избранным не будет, то он может просто насладиться игрой и не хочет, чтобы ему «дышали в спину».

— Буквы кажутся мне знакомыми, — Кирель проводил взглядом ушедших колдунов и сделал следующий ход, — похоже на вашу тайнопись, но вы ведь и сами это знаете.

— Да, — Лир кивнул головой и передвинул фигуру ящера, — мы используем эту письменность для записей, она проще обычной и намного удобнее. Это, как с новыми цифрами — всего десять знаков, но зато сколько вариаций и возможностей. А эта волшебная цифра «ноль», а порядок отрицательных чисел? Просто голова кружится от осознания невероятных возможностей! Не правда ли?

— Хм, — Кирель сделал следующий ход пешкой, — не берусь судить. У нас это как-то не прижилось. Но, позвольте узнать, если и письменность вам известна, и с вашим уважаемым Источником вы, как утверждаете, были так дружны,