Арбан Саеш. (Трилогия) - Сергей Вацлавович Малицкий

Но я его не могу различить Ургаин. Только цепь холмов. А вон и дерево. Видишь? Восточнее дороги. Удивительно! Кроме травы ни одного выжившего растения на равнине, и вдруг дерево. Даже если оно и мертвое.

— Ты мне льстишь, белу, — проворчал Хейграст. — До твоего дерева не менее шести ли. Что я могу рассмотреть на таком расстоянии? В любом случае, по дороге нам передвигаться не следует. Спускаемся в овраг. Иногда мне кажется, будь Дара ровной как стол, очень скоро он стал бы пиршественным для наших врагов!

— Путешествие по оврагам не только укрывает от врага, но и позволяет ему приблизиться незамеченным, — буркнул Лукус.

— А на что нам белу с ястребиными глазами? — усмехнулся Хейграст. — По мере возможности выбирайся на гребень и смотри.

Отряд плавно спустился с холма, и лошадки привычно затрусили по пологому склону. Недавние дожди оживили старые ручейки, и теперь по дну оврага журчал один из них.

— Запоминай, Дан, — обратился Хейграст к парню. — Дара просыпается, но пока еще это почти голая земля. Пройдет лет пять — шесть, и тут начнут появляться первые леса, перелески. Поселятся элбаны. Посмотри, какая здесь земля. Черная, жирная. Лигу лет она проспала, но сюда придут крестьяне и будут ее возделывать. И как знать, возможно, это вновь будет благодатная страна. В любом случае, Эйд-Мер с таким соседством расцветет еще больше. Тяжело нагруженные караваны пойдут через Северную Цитадель и главные ворота к Индаинской крепости. И оружейник Хейграст будет очень доволен, если ему придется ковать плуги, лопаты, косы и серпы!

— Хотел бы я послушать удары молота, выковывающего плуг, — вздохнул Лукус. — Скоро будем на месте. Впереди действительно цепь холмов, но дерево растет не на вершине, а на склоне одного из них. Поэтому мы сможем подойти вплотную. Если я не обманываюсь, сразу за этими холмами Ургаин.

— Тогда скачи вперед, — предложил Хейграст. — Что-то мне не улыбается ждать призрака на окраине города, в который направлялись враги. Если почувствуешь или увидишь опасность, возвращайся. Мы возьмем правее и выйдем на берег Маны, минуя город. Возможно, что есть и другая переправа. Брод, в конце концов! Не забывай, Леганд, когда оставлял карту Дары, специально сказал, что воды в Мане почти нет!

— Хорошо, — кивнул Лукус, тронул коня и крикнул, уже обернувшись. — Но я бы не стал рассчитывать на сухое русло!

— Как ты, Дан? — спросил Хейграст мальчишку, проводив взглядом Лукуса. — Еще не потерял страсть к путешествиям? А к занятиям фехтованием? Не надоело размахивать деревянным оружием?

— Мой отец говорил, что неправильно воину биться, ударяя меч в меч, — пробурчал Дан. — Когда ему приходилось ремонтировать оружие, клинок которого напоминал старую пилу, он досадовал, что его хозяин рано начал считать себя воином. Отец рассказывал, что в Плеже, откуда происходил наш род, фехтуют так, что клинок не сталкивается с клинком врага. Он скользит по нему, огибает, завораживает. А если на клинке появляется хотя бы одна зарубка, то это признак неумения фехтовальщика.

— Меч — оружие не для фехтования, а для убийства, — нахмурился Хейграст. — Существует много способов его использования. Хороший воин чувствует противника, находит слабые места в обороне, старается понять его, приноровиться к стилю и победить. Очень хороший воин заставляет противника приноравливаться к своему стилю. Лучший воин, настоящий воин, не дает своему противнику ни одного шанса. Он побеждает его до того, как тот поймет, каким стилем с ним сражаются и чем ему следует ответить.

— Как Чаргос? — тихо спросил Дан.

— Для того чтобы научиться владеть мечом, как Чаргос, может не хватить целой жизни, — заметил Хейграст. — Но если придется выбирать, ровный клинок и смерть или жизнь и меч в зарубках, я думаю, лучше выбрать жизнь. Кроме того, не забывай, некоторые мечи оставляют зарубки на чужих клинках, но сами остаются целыми. Существуют лиги разновидностей оружия, и для каждого есть свои правила. Общее только одно.

— Какое? — спросил Дан.

— Спокойствие, ясность, невозмутимость. Ничто не должно отвлекать тебя. Ни месть, ни ненависть, ни ответственность, ни страх. Когда ты стоишь против меня даже с палкой в руке, я вижу, как напряжены твои колени, спина, руки. Твое тело еще не сделало ни одного движения, а оно уже утомлено. И посмотри, как движется Лукус. Он хороший лучник. Даже очень хороший. Но он неплохо управляется и с мечом. Он расслаблен. Его мышцы напрягаются только в момент удара. Он переливается вокруг своего меча. Вчера ты готов был упасть после вашего боя, а он даже не вспотел.

— Я научусь, — твердо сказал Дан.

— Надеюсь. Потому что в противном случае однажды ты уже не скажешь мне ничего.

Дан прикрыл глаза и постарался вспомнить движения Лукуса. Бой с ним был очень труден, хотя Дан и знал, что в фехтовании Хейграст сильнее. Но Хейграст позволял Дану скрещивать с ним меч, выманивал его на себя, а до клинка Лукуса он ни разу даже и не дотронулся. Белу мог не атаковать, но не понимал, как можно поддаваться или показывать слабость в обороне.

— Хейграст, — спросил Дан. — А каким человеком был… Ник? До смерти?

— До смерти? — переспросил Хейграст. — Знаешь, парень, чем дольше мы с ним общаемся, тем меньше он мне кажется мертвым. Он был самым обычным человеком. Торопливым и увлекающимся, как и все люди. Вечно куда-то спешащим. Он женился на Алдоне, когда ему еще не было и полторы дюжины лет. Ты можешь это себе представить?

— Плежцы все женятся, когда им исполняется полторы дюжины лет, — заметил Дан. — Отец рассказывал, что в Плеже, если у воина не рождается ребенок, а лучше несколько детей до достижения им двух дюжин лет, то этот воин рискует погибнуть, не оставив наследников. Воины в Плеже даже спали с оружием!

— И однажды твой предок решил уйти от такой жизни на юг?

— Здесь считается, что Аддрадд давно уже не существует, — объяснил Дан. — Но мой род в Плеже почти целиком уничтожен именно воинами Аддрада. Плеже больше нет, а Аддрадд есть.

— Знаю, — кивнул Хейграст, тяжело вздохнув. — Предки Ника были из ангов. Что-то оторвало их однажды от волн, но сам он продолжал метаться, словно морской ветер шумел в его голове. Ему приходилось нелегко. Трудно содержать дом,