Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1 - Дмитрий Когтев

— он ткнул лапкой в грудь Игната, где тлел уголек магии, — …огненными гостями. Чует угрозу. А насчет ошейника и сети… — Лисовик многозначительно подмигнул, — …это тебе не к соснам вопросы задавать надо. Кто потоньше ниточки плетет. Но сначала…

Он сунул лапку в корзинку и достал небольшой, идеально круглый пирожок. Он пах невероятно — свежей землей после дождя, медом и чем-то успокаивающим, как теплое одеяло.

— Держи, горемычный. «Усмиритель» для внутреннего огня. И для ручки твоей опаленной. Съешь — и полегчает. А то свалишься тут, а мне тебя тащить? Я не конь, знаешь ли!

Лисовик сунул пирожок Игнату в здоровую руку. Тот машинально взял. Теплота пирожка странно контрастировала с болью и холодным ужасом леса. Багровый страж позади затих, превратившись в обычную, неподвижную кучу корней и потухшего мха. Шепот деревьев стал тише, но не исчез. Теперь он был похож на ворчание:

«…Светозар… дурак… пироги… мешает…»

Игнат посмотрел на пирожок, потом на Лисовика, потом вглубь леса, где исчезла галлюцинация матери. Ключ в крови. Сеть. Ошейник. Лес, говорящий голосами страхов. И теперь — говорящий лис с корзинкой пирогов.

— Кто ты? — наконец выдохнул Игнат. — И… что это за место?

Лисовик Светозар расставил лапки в театральном жесте, его хвост горделиво поднялся.

— Я? Хранитель уюта, лекарь душеньки, да и просто Светозар — Лисовик Хрустальнолесья! А место сие, мил друг, — последний оплот здравомыслия в этом шепчущем безумии. Лес — он живой. И больной. Как твоя ручка. И как ты сам. А я… — он снова подмигнул, — …стараюсь лечить. Пирогами, смехом да добрым словом. Ну что, съешь уже? А то гончики железные, чай, не дремлют. Чую их вонь сквозь всю чащу!

Игнат посмотрел на пирожок. На обожженную, дымящуюся руку. На Лисовика с его безумными, но добрыми глазами. Выбора не было. Он откусил.

Глава 4. Пирог Отчаяния

Пирожок расплавился во рту. Не сладостью. Холодом. Странным, пронизывающим до костей холодом, который обволок язык, спустился по горлу и ударил в желудок ледяным шаром. Игнат аж подпрыгнул, выронив недоеденный кусок.— Что это?! — выдохнул он, чувствуя, как мурашки побежали по коже.— «Ледяная мята», милок! — Лисовик Светозар весело подпрыгнул на корнях, его хвост вихрем закрутился. — Для таких огнедышащих, как ты! Остужает нутро, чтоб не спалил себя изнутри. Вижу же — пламя в тебе бурлит, как лава в Кремнеборье накануне извержения!

Холод внутри действительно унимал жар под ребрами. Уголек «Дикого Пламени» притих, словно придавленный снегом. Но боль в обожженной руке осталась — пульсирующая, невыносимая. Игнат посмотрел на почерневшую кожу, на трещины, из которых сочилась сукровица. Рука напоминала головешку.

— А…, а рука? — спросил он, с трудом разжимая челюсти. Холод от пирожка сковал их.

— Рука-то? — Лисовик склонил голову набок, его золотистые глаза-бусинки внимательно изучили повреждение. — Опа-на! Серьезненько так. «Дикое Пламя» штука строптивая. Рвется наружу, а сосуды-то человеческие не рассчитаны. Эх, горяченький ты парень, прям беда! — Он хлопнул себя лапкой по лбу. — Совсем запарился! Держи второй пирожок! Для наружного применения!

Из корзинки он извлек еще один пирожок. Совсем иной. Матово-белый, испещренный голубыми прожилками, словно морозные узоры на стекле. От него веяло арктическим холодом.

— «Снежный ком» зовется! — объявил Лисовик, протягивая пирожок. — Приложи к ожогу. Не бойся, не прилипнет! Шучу, прилипнет! Но зато боль как рукой снимет.

Игнат колебался. Говорящая лиса. Волшебные пирожки. Безумный лес, чей шепот теперь походил на ворчливое бормотание:

«…Светозар… дурак… ледяная мята… заморозит…».

Но боль перевешивала недоверие. Он прижал белый пирожок к черной, обугленной коже у запястья.

Эффект был мгновенным. Ледяное жжение пронзило плоть, заставив его вскрикнуть. Но это была хорошая боль — чистая, вытесняющая адский жар. По руке поползли белесые паутинки инея. Пузыри сдулись, трещины стянулись ледяной пленкой. Боль стихла до терпимой ноющей тяжести. Рука не исцелилась — она была закована в ледяной саркофаг, но хоть не горела.

— Видишь? — Лисовик похлопал в лапки. — Гораздо лучше! Теперь ты не тлеющий уголек, а этакий… холодный огонек!

— Спасибо… — прохрипел Игнат, не веря своим глазам. Он сжал пальцы замороженной руки — они слушались, хоть и скованно. — Ты… ты знаешь, что это за сила? «Дикое Пламя»?

Лисовик внезапно стал серьезен. Его уши прижались к голове, хвост замер. Золотистые глаза прищурились, изучая Игната с непривычной проницательностью.

— Огонь в крови знаю, — произнес он тихо, без обычной шутливости. — Чистый. Ясный. Как у Драконовых с их вулканами да лавой. Но твой… — Он постучал лапкой себе по носу. — Чую я его. Он другой. Дикий. Безродный. Как будто… — Лисовик замер, подбирая слова. — Как будто сама Веирия злится у тебя внутри. Или… кто-то древнее.

Древнее. Слово отозвалось эхом в памяти. Голос в кошмаре: «Дикое Пламя — ключ к Бездне».

— Кто? — вырвалось у Игната. — Что это значит?

Лисовик махнул лапкой, снова став прежним весельчаком.

— Философии потом! Сначала — выжить. А то твои железные дружки не дремлют. Чую, «Пауки» уже близко. И не только они.

Как по сигналу, из чащи донесся знакомый цокот металлических когтей. Потом — громкий, механический лай. Не один. Два. Три. Техногончие нашли их! Шепот деревьев поднял панику: «…Железо… вонь… больно корням… гони их!..» Корни вокруг зашевелились, как разбуженные змеи.

— Ох, задергались мои старички! — Лисовик схватил Игната за рукав здоровой рукой. — Бежим, огонек! Пока лес в ярость не впал и нас заодно не прихлопнул!

Он рванул вглубь зарослей, ловко петляя между гигантскими светящимися стволами. Игнат едва поспевал, спотыкаясь о клубки корней. Замороженная рука тянула вниз, как гиря. За спиной нарастал лай техногончих, мешавшийся с пронзительным воем эфиро-шокеров. Красные лучи сканеров пробивали чащу, выхватывая то мохнатый хвост Лисовика, то спину Игната.

— Куда?! — крикнул Игнат, чувствуя, как в груди снова зашевелилось тепло. Холод «Ледяной мяты» ослабевал.

— Туда, где ниточки потолще! — закричал в ответ Лисовик, ныряя под низко нависающую арку из переплетенных ветвей, покрытых густым, серебристым мхом. — Держись за мой хвост, не потеряйся!

Игнат схватил пушистый рыжий хвост. Лисовик взвизгнул:

— Эй, аккуратнее! Он у меня не для тягания!

Они выскочили на небольшую поляну. В центре ее возвышалось нечто невероятное — дерево, но не из плоти и коры. Его ствол и ветви были сплетены из чистого, мерцающего голубым