Отчаяние. Том 2. - Say Latto

Через пару минут нашёл лавочку. Автобусная остановка. Сел. Понял, что устал. Всё тело зудит. Я закрыл глаза на секунду.

Рядом раздались шаги.

— Ты откуда? — голос мужской. Рядом. Открыл глаза. Мужик лет сорока. Шея в татуировках, но взгляд вменяемый.

— Из-под земли. – Ответил по-английски.

Он кивнул. Не стал уточнять.

— Там был? – Спросил уже на английском.

Я посмотрел в сторону дыма.

— Что там?

Он плюнул в сторону. Пыль поднялась.

— Колдунов жгут. У церкви. Словили пятерых. Двое, говорят, в башке копались. Третий — с глазами как у насекомого. Можешь пойти глянуть, если хочешь. Тут многим интересно.

Я ничего не сказал. Только поднялся.

— Спасибо за наводку.

Он махнул рукой и ушёл.

Я остался сидеть.

Запах дыма становился сильнее. Воздух был холодный, но под ним всё ещё что-то горело. И вот с этим — я уже снова был дома.

Повернул на улицу, что вела к церкви. Асфальт был прожжён. Где-то вдоль тротуара валялись разбитые ящики, перегоревшие гирлянды, мёртвые шины. Людей становилось больше. Кто-то стоял у стен. Кто-то сидел. Кто-то просто смотрел в сторону огня.

Гомон усиливался с каждым шагом. Сначала приглушённый, потом отчётливый. Крики. Перешёптывания. Один голос над толпой — будто выкрикивал что-то важное. Я не различал слов. Слишком много говорили сразу.

Церковь стояла на возвышении. Небольшая. Каменная. Без купола. Крест — снесён. Вместо него — ржавая труба, из которой валил дым. Перед входом — площадь. На ней — толпа. Человек триста. Или больше. Кто в броне, кто в тряпках, кто с оружием, кто без. Все смотрели в одну точку.

В центре — костёр. Прямо на булыжнике. Деревянная рама. На ней догорающее тело. Валит дым. Воняет горелой плотью. И рядом ещё одно такое же. Но уже сгоревшее. Рядом стоит ещё три готовых рамки. Без людей. Ещё не паленые. Чуть левее помост. На нем стоит священник.

Я подошёл ближе. Прошёл мимо первого круга. Меня почти не замечали. На таких не смотрят. На таких — не смотрят в упор.

Костёр полыхал. Дым тянулся вверх, ложился по ветру. Запах — не только дерева. Пахло волосами, жиром, прожаренной плотью. Глаза резало.

Один из привязанных пытался что-то говорить.

Толпа не слушала. Кто-то крикнул: «Гори, ублюдок!» — и засмеялся. Кто-то бросил бутылку. Она не долетела. Разбилась у ног догорающего.

Я стоял.

Рядом прошёл парень. Юный. С арбалетом. Остановился рядом.

Что-то спросил по-итальянски. Что-то про первый раз. Не совсем понял.

Я посмотрел на него. Не ответил.

Он опять что-то сказал.

– По-английски. – Сказал я.

Он пару секунд посмотрел на меня. Осмотрел с ног до головы. И заговорил:

– Они людей в сон тянули. У двоих вообще темный источник. Источник тьмы! Темной магии! Понимаешь? – Я кивнул. Он продолжил. – Похищали, копались в башке. Один даже оживлять пытался. Видел своими глазами.

— Ты видел?

Он замялся. Сжал ремень арбалета.

— Мне рассказывали. Но я верю. Слишком много было исчезновений.

Огонь треснул. Тело повисло на проволоке. Мясо поддалось, плечо соскочило. Тело дёрнулось. Парень отшатнулся.

— Сука… — выдохнул.

— Кто судил?

— Да все. Совет. Мы сами себя защищаем. Никаких адвокатов. Всё по справедливости.

Я кивнул. Европа во всей красе. Прошли сотни лет с последних сожжений. Вроде бы цифровизация, прогресс. Но люди все такие же тупые.

Потом сделал шаг вперёд. У самого огня стоял мужчина. С длинным ножом на поясе и рацией на груди. Он заметил меня.

— Новый?

— Вроде того. – Ответил на английском.

— Нравится шоу?

— Нет.

Он хмыкнул.

— Тогда иди. Здесь только для тех, кто помнит, кто мы. А не для тех, кто хочет пожалеть уродов.

Я не ответил. Посмотрел на помост где стоял священник с большой книгой и что-то читал.

Развернулся и ушел обратно в толпу. Стал наблюдать.

Найран: Ты все таки выбрался. Очень вовремя! Даже оказался там где необходимо. Удивительное совпадение! Есть задача для тебя. Заплачу достойно. Ты в деле?

Я задумался. Занятно получается. И манера речи у неё интересная...

– Говори. – Прошептал я по-русски.

Она мне тоже пишет сообщения то на русском, то на английском. Будто не может определиться, какой язык я знаю лучше.

Найран: Вчера схватили мою последовательницу. Церковники. Скоро ее должны сжечь на этой площади. Спаси её. Попробуй убедить толпу, что она ни в чем не виновна. Попробуй договориться, откупить... Что угодно. Но забери её и обеспечь безопасность на время.

Я усмехнулся. Банальщина.

– Сразу говори оплату и срок защиты. Я не нянька. Все строго по уговору. Я знаю такие уловки. – Прошептал я.

Найран: Карты характеристик. Десять очков. Срок защиты до трёх суток. Я скажу, когда её поведут на сожжение. Сейчас оставшихся держат под стражей. Не суйся туда. Её могут сразу расстрелять.

– Принято. – Сказал я идя чуть вперёд.

Толпа гудела. Плотнее. Дым тянулся по ветру, резал глаза. Костёр у стены догорал, оставляя под собой только мясо и обугленные кости.

Раздался звон. Короткий, металлический. Церковный помощник ударил в висящий на цепи диск. Все повернулись.

Из бокового входа вывели следующего.

Парень. Молодой. Лет восемнадцать. Щуплый. Волосы сбиты, лицо разбито. Под левым глазом — кровоподтёк, губа лопнула. Шёл плохо. Почти волочили. Руки связаны. Ноги — в шрамах и грязи.

Толпа зашумела.

— Очередной!

— Мерзость!

— Поджигай, пока не взвыл!

Парень попытался что-то сказать. В горле только хрип. Его провели мимо толпы, вытащили к костру. Туда, где стояла одна из трёх оставшихся рам.

Столб. Доски. Проволока уже обмотана в кольцах. Его прислонили. Зафиксировали. Не аккуратно — с хрустом плеча. Он вскрикнул. Кто-то из женщин в толпе засмеялся.

Церковник вышел следом. Всё тот же — в выгоревшей рясе, с книгой. Помощник за ним — коренастый, в бронежилете. В руках факел.

Парень дёрнулся, когда проволоку начали наматывать на живот. Потом на грудь. Потом затянули на шее. Кожа прорезалась — тонкой, мокрой линией пошла кровь.

Он посмотрел в небо. Потом — в сторону толпы. Рот открылся.