Привет магия! Пирожки. Книга первая. - Ирек Гильмутдинов

Я рванулся вперёд, чувствуя, как сталь выскальзывает из раны, оставляя после себя жгучую пустоту. Тёплая струйка крови уже стекала по спине, пропитывая ткань рубашки.

«Тварь... Как же больно», — прошипел я сквозь стиснутые зубы, ощущая металлический привкус во рту. Кровь пахла железом и чем-то ещё — возможно, страхом, моим страхом.

— «Что, мать вашу, за день-то такой. Вторую рубашку угробил, чёрт вас задери», — вслух чертыхнулся я, переходя на родной русский. — «Чёртово средневековье, даже "Zara" тут нет!» Гак и Морвенс замерли, ошарашенные потоком незнакомой речи, полной хриплых согласных и яростных интонаций.

— Ну всё, стерва, сама напросилась, — моё кольцо вспыхнуло тусклым синим светом, будто откликаясь на ярость, кипящую в груди.

«Nox Fulgor!» — Воздух взорвался перед ней слепящей чернотой, поглотившей все звуки и цвета, а следом — лиловым разрядом, рвущим ткань реальности. Морвенс успела возвести барьер, но это было лишь началом.

«Umbra Tonitru!» — Тьма обрушилась на неё, как приливная волна, а внутри — грохот, сотрясающий кости. Её защита треснула, рассыпаясь, как разбитое зеркало. И тут я увидел — её глаза в последний миг перед ударом. В них не было страха. Только... интерес?

«Retia Electrica Umbra!» — Сеть из сгустков молний и теней опутала её тело, сжимаясь, прожигая ткань, кожу, плоть... Особенность этой техники — тьма маскировала молнии, и выставленный ею новый барьер взял на себя только внешний слой. То, что я скрыл внутри, проходило беспрепятственно. Потому как современные маги не используют в своей защите «Абсолютную сферу». А стоило бы.

Но прежде, чем я успел осмыслить произошедшее, в нос ударил сладковатый запах горелой плоти. Из обугленного тела вырвался шарик абсолютной тьмы и поплыл ко мне. Он влился в грудь, и я рухнул на колени, оглушённый. Источник маны расширился — всего… «Пол процента... — мысль пронеслась сквозь боль, — всего пол процента прироста!» Ирония ситуации не ускользнула от меня: месяцы, годы изнурительных медитаций дали куда больше этого результата.

Желудок спазмировал, выворачиваясь наизнанку. Последней мыслью, прежде чем меня отвлекли, было, что мне вообще невыгодно убивать. Мне проще медитировать, так я куда быстрее развиваюсь.

Гак схватил меня за рукав:

— Кай, вставай! Стража придёт... Не отмоемся. На рудники сплавят.

Я кивнул, с трудом поднимаясь. Адреналин отступал, а на смену приходило осознание. Осознание того, что я только что убил. Убил по-настоящему. Не на тренировке, не в учебном поединке. И... Я именно что хотел убить.

А самое страшное — часть меня радовалась этому. Не об этом ли говорил Торгус, пряча от меня книги по изучению магии тьмы?

Перед глазами всплыли воспоминания: годы, проведённые в лицемерных заверениях учителя, что я понимаю запрет на тёмную магию. Но старик не учёл три фактора — моё упрямство, память древних стен, а главное — моё нежелание попасть в руки того, кто охотится за мной и моим кольцом.

Башня Ворхельмов хранила больше, чем учебники по магии молний. В её камнях покоились знания предка по имени Альбус Мятежный — того самого, кто полторы тысячи лет назад решил развивать фамильное наследие вместе с тьмой. По счастливой для меня случайности, его мать оказалась магом тьмы.

История умалчивала, что именно он обнаружил в глубинах запретного искусства, но перед исчезновением маг вернулся в родные пенаты и вложил все свои знания, наработки в саму башню. А так как он был Ворхельм, то и запрета быть не могло. Обидно, что его самого башня отказалась принимать.

И теперь, благодаря странной симпатии, которую питала ко мне древняя постройка, эти знания стали моими. Правда, с существенной оговоркой — мне пришлось по крупицам собирать эту мозаику, как слепой, пытающийся описать фреску по обрывкам штукатурки.

Мои заклинания были грубыми, ненадёжными, прожорливыми — словно первокурсник, пытающийся повторить работу нобелевского лауреата по обрывочным заметкам. Но сегодня они сработали, и сегодня благодаря им я убил архимага. Впрочем, можно сказать, что это мой второй архимаг. Звёздочку что ли выжечь на плече или тату набить? Какая мне хрень в голову лезет. Я иногда себе диву даюсь.

Затем пришло понимание, «а ведь мой источник почти пуст», — констатировал я про себя, чувствуя знакомую по частым тренировкам пустоту внутри. Рома прикончит меня одной левой, ну, это если он захочет забрать кошель. Стоп, как он это сделает? Он же дал клятву. Опять стоп. В ней не было ни слова о том, чтобы он не мог мне навредить. М-да. Женя, ты дурак.

Парень ещё раз потянул меня за рукав, выводя из оцепенения. Пора было бежать. Но куда бежать от самого себя — этого я не знал. Я всё ещё не сводил взора с дымящегося куска плоти, некогда бывшего архимагом Морвенс.

— Погоди, — прошептал я, сжимая плечо Гака. Мои пальцы дрожали от остаточного напряжения магии, но кольцо на руке всё ещё пульсировало тусклым синим светом.

Я провёл рукой по воздуху, вычерчивая в темноте сложный узор. Каждый жест сопровождался вспышкой энергии, и вскоре вокруг нас заструились тонкие нити тьмы — словно чёрные змеи, выползающие из небытия.

«Umbra Consumptio» — заклинание поглощения, — зачем-то пояснил я.

Тьма сомкнулась над телами, и они начали растворяться, словно бумага, брошенная в пламя. Ни пепла, ни запаха — только пустота, поглощающая всё без следа.

«Нет тела — нет дела», — мысленно усмехнулся я, вспоминая старую поговорку из прошлой жизни.

Но когда очередь дошла до Морвенс, произошло нечто неожиданное. Её тело исчезло, но на месте, где оно лежало, остался гримуар. Кожаный переплёт, потёртый временем, с серебряными застёжками в виде сплетённых змей. Я сразу узнал в нём — книгу, в которую маги записывают свои самые ценные секреты. Заклинания, разработки и прочее.

— Гак, стой, убьёт! — резко бросил я, видя, как парень тянется к находке.

Он замер, но не сразу. Его пальцы уже были в дюйме от переплёта, когда мои слова врезались в его сознание.

— Если бы ты её коснулся, то уже был бы мёртв, — прошипел я, чувствуя, как по спине пробежал холодный пот.

Рома отпрянул, будто обжёгся. Его глаза расширились, а губы дрогнули в немом вопросе.

— Защита хозяина, — пояснил я, не сводя глаз с книги. — Такие гримуары не терпят чужих рук. Либо тебе её дарят, либо… Я не договорил.

На серебряных застёжках мелькнул тусклый свет, и на мгновение мне показалось, будто змеи шевельнулись.

— Значит, она твоя теперь?