Река Душ - Павел Каратанов

купил книги — собственные четыре книги и пустую канцелярскую тетрадь. В неё он записывал свои мысли как выиграть битву за Средиземье, что не учёл Саурон, где просчитались его приспешники и как этого можно было избежать. Этим занятием Сэм с упоением занимался всё своё свободное время до конца первого класса — потом ему надоело, он окончательно разочаровался в этой истории и её авторе, разозлился и выбросил в выгребную яму как книги, так и свои изыскания на тему победы тёмных сил — что толку об этом думать, если сделать всё равно ничего не можешь.

Хотя почему не можешь? Америка — страна великих возможностей — Рокфеллер, Морган, Форд, Белл, Эдисон, только известных всем можно долго перечислять, а сколько простых людей сколотили свои состояния из упорного труда, терпения и полученных знаний — бессчётное количество. Он будет упорным, он будет учиться, он построит свою бизнес-империю и будет в ней править так, как ему захочется, да, именно так всё и будет!

Во второй класс пришёл уже совсем другой Сэм-изгой. Он был серьёзен, прилежно учился и делал все домашние задания, а также посещал все, доступные ему, внеклассные занятия. Настольной книгой Сэма стала, написанная в 1922 году, книга Генри Форда «Моя жизнь, мои достижения», также он начал собирать свой начальный капитал, оказывая мелкие услуги соседям, но, в основном, осторожно воруя у пьяных с помощью способности. За третий, в его жизни, учебный год Сэм научился бегло читать, не очень грамотно писать, узнал про существование времени и пространства, вообще ему не нужную, общую историю страны, но покорила его арифметика. Он прилежно изучал арабские и римские цифры, метрическую систему единиц, именно европейскую СИ, а не принятую на его родине — родная казалась ему какой-то неправильной, кривой и косой, как будто ненастоящей. А вот европейская СИ его восхитила, с ней, у него в голове, прекрасно монтировался календарь, время и все измерения — как же здорово всё было устроено, грамотно и взаимосвязано — да, теперь он знал такие слова и понятия.

Родители к этому времени окончательно расширили своё сознание и постоянно ловили бэд-трипы — они почти не спали, видели невидимое и, выпучив глаза, несли бессвязный бред. Впрочем, Сэму на них было наплевать, свою главную функцию — не лезть в его жизнь и вообще забыть, что у них есть сын — они выполняли отлично. Правда в их квартире отключили электричество, газ и воду, но родителям было уже всё равно, а Сэм быстро приспособился — питался в пиццерии, стирался в прачечной, туалетом ему служил соседний заброшенный дом, а мылся в душе он после занятий по бейсболу, куда специально записался именно ради этого. Весь год Сэм самостоятельно зарабатывал себе на жизнь, питался, покупал одежду (наконец-то ту, которую хотел) и всё необходимое. Всё было схвачено, всё было под контролем, его начальный капитал вырос до двадцати пяти долларов, планы на жизнь были грандиозные, Сэм был счастлив.

Безоблачное детство закончилось в конце осени 1967 года — детективы ДЕА загребли родителей, не придумавших ничего лучшего для заработка, как толкать тяжёлые наркотики в собственной коммуне — и если на «Лете Любви» это ещё как-то пролазило, то осенью их с лёгкостью вычислили и замели. Сэма это вполне устраивало, пока через две недели за ним в школу не явились представители социальной службы и не забрали его в приют — причём забрали принудительно, с участием говнюка шерифа — посадили в его машину и увезли в Рино, что в Неваде. На оформление и обустройство ушёл месяц и зимой Сэма определили в новую школу. Здесь было холодно, ночью даже замерзала вода в лужах, и утром ему выдали поношенную и большего, чем надо, размера куртку «Джетс», если бы он только знал…

После общения с директрисой, представления классу и вполне нормального дня, Сэм следовал по дорожке к школьному автобусу, он, конечно, заметил, что вокруг него было как-то пусто, но не придавал этому большого значения — его сторонились и в прошлой школе. Сэм не был идиотом и смотрел по сторонам, потому сразу заметил, что наперерез ему из-за угла школы быстро вышли четверо парней, значительно старше его и в одинаковых спортивных куртках «Рэйдэрс». Слова были сказаны только одним из них — «Completely fucked up. You're finished» — и Сэма начали бить, сильно и больно: от первого удара в лицо его повело, вторым ему сломали нос, от третьего в корпус он упал на землю, дальше его стали пинать ногами…

…Калё поняла, что сейчас умрёт, её просто и незамысловато забьют ногами до смерти, страх полностью поглотил сознание, главная функция орала про выживание любой ценой, и она начала убивать. Энергии впритык хватило для отрыва голов двум самым наглым нападавшим, фонтаны крови, забившие из их шей, устрашили двух оставшихся в живых — они прекратили её бить, затем одновременно издали громкий крик и убежали за угол, откуда и пришли. Калё, вся в своей и чужой крови, встала и только теперь увидела, что посмотреть на расправу над зарвавшимся выскочкой пришли человек тридцать и все они прекрасно видели, как она убила этих двух уродов.

Главная функция набатом звучала у неё в голове и Калё побежала — подальше от кровавого места, от своего всепоглощающего страха, от этой, резко переставшей ей нравиться, второй жизни. Куда может побежать сущность из другого мира на чужой планете? Наличие у неё знаний Сэма ровным счётом ничего не решало — Сэм не знал ни Рино, ни людей в нём — так что бежала Калё по главной улице ровно до первой полицейской машины. Копы же, в свою очередь, просто не могли не заметить и проигнорировать окровавленного ребёнка, бегущего по улице. Они остановили и спеленали Калё, а добрые детишки, бежавшие следом, но чуть отставшие из-за страха перед ней, в красках рассказали копам про её кровавое преступление. Так она оказалась в участке, запертая в клетку.

Через два часа пришёл детектив, расположился на втором стуле и начал задавать вопросы про «зачем и каким образом она убила сыновей двух уважаемых жителей города». Калё молчала. Коп перевёл вопросы на её прошедшую жизнь, родителей-наркоманов и неблагополучный район их проживания. Калё молчала. Детектив говорил ещё много чего: пугал электрическим стулом, угрожал расправой от родных убитых, уговаривал, обещал помощь с освобождением и защиту, но только если она всё честно расскажет. Калё молчала. Нет, поговорить она, в общем-то, была не против, просто не знала,