Трехликий III: Властелин - Даниил Тихий

Я не хотел касаться точки системного доступа:

— Я проклят Ликвик. А мой доспех может утратить свои свойства.

Эльф тихонько рассмеялся:

— Свет тебе не повредит. Он сделает тебя лучше. Иди.

Снять проклятье рунными рисунками не выходило. Я уже пробовал сделать это в крепости. Комбинировал различные наборы, подделывал отчёты о срабатывании удачи и оставался не с чем. Дважды едва не разнёс чертог, из-за пошедших вразнос рунных рисунков.

Но проклятье всё равно требовалось снять. Моя экипировка была неполной, не хватало бижутерии, а невозможность носить корону ярла лишала уймы характеристик.

Вытащив из сундука тяжёлое яйцо, я прижал его согнутой рукой к корпусу и понёс к свету, оставив жреца позади. И только подойдя к солнечному колодцу в упор, я увидел, что его округлые, медные борта, не везде обрываются в бездну.

Балкон из начищенной меди, узкой дорожкой простёрся до самого центра колодца, в разные стороны отражая падающий на его зеркальную поверхность лучи и создавая тем самым оптическую иллюзию. Со стороны казалось, что это сам колодец источает свет в разные стороны, освещая шпили.

Настал момент истины. Шанс проверить насколько вмешательство Тура укрыло мой аватар от системы.

Я ступил на выпирающий из борта колодца «язык» и пошёл по нему, чувствуя, насколько статичен и тонок вокруг меня вирт. Не будь я лишь частью себя прежнего, я бы смог установить связь с системой одним единственным касанием к этому свету, но даже попытка подобной связи могла закончиться плачевно, поэтому я просто шёл, пока не оказался на самом краю.

Здесь я приклонил колено и оставил яйцо.

Его хрустальная скорлупа слоилась, словно нарастающая на рану, свежая кожа. Убедившись, что оно никуда не денется я поднялся и пошёл обратно. Вот только сколько бы я ни шёл, щуря глаза от слепящего света и осторожно переставляя ноги, край бассейна, шпили храма, или Ликвик — не показывались.

Свет заключил меня в ловушку и набор органов чувств, а также совершенный аналитический рассудок, подсказывали, что я прошёл вдвое большее расстояние, чем требовалось, чтобы вернуться обратно. Но не вернулся.

Слепящий свет рассеялся, сошёл на убыль, но место, в котором я оказался, не было верхней площадкой колодца, пролегающей между двух шпилей. Я оказался внизу, на самом его дне. Заклятье сродни телепортации перенесло меня туда, где свет отвоёвывал у мрака лишь жалкий круг, падающим с высоты, широким лучом. За которым пролегала колючая темнота.

Я видел течения вирта и улавливал суть магической ловушки, в которую попал. Чтобы активировать обратный переход требовалось провернуть этот трюк снова. Покинуть свет шагнув за его пределы и вернуться. Но я не спешил ступать на резко очерченную границу между тьмой и светом. Закономерно опасаясь подвоха, начертал и активировал сразу две руны — Иргус и Оус.

Руны дарующие способности ночного зрения и срывающие покров с сокрытого.

То, что мы приняли за храм, оказалось тюрьмой. Клеткой, для существ настолько тёмных, что само устройство шахты не давало им покинуть это место. Задрав голову, я взглянул наверх, в самое сердце структуры вирта и убедился в своей правоте. Свет в колодце не исчезал даже ночью, питая заклятья, не позволяющие вырваться из клетки запертым здесь существам.

Продолжая осматривать окружающее пространство, я вытащил из ножен крест. Знакомая багровая паутина простёрлась за пределами светового круга, а клетки вмурованных в стены каменного мешка камер, были разрушены чем-то напоминающим кислоту. Стальные, покрытые чародейскими знаками прутья оплавились, демонстрируя «зубастые» дыры на месте решёток.

Глядя на багровую паутину, знакомую по первому посещению рукотворной пещеры я понимал, что возможно та, кого мы считали мёртвой, выжила, укрывшись в колодце от вспышки, которую выплеснул Ликвик. Нам дали достижение за победу над ней, но эта формулировка не всегда подразумевала гибель противника.

Тем не менее встречаться с настолько сильными противниками в мои планы не входило, не несло мне никакой выгоды и поэтому я сделал один единственный шаг в темноту. Пересёк границу света только затем, чтобы тут же вернуться.

Портал не сработал, а свет над моей головой тут же угас. Не было больше отверстия в потолке каменного мешка, как и пути наружу. И только после того, как собственноручно отрезал себе пути к отступлению я понял, что всё происходящее изначально было испытанием.

Свет не выпустит меня, пока я не пройду его до конца.

Те, кто скрывался от моего взора боясь солнечного света, тоже это поняли и сразу растеряли страх. Паутина шевельнулась и сотни пауков с человеческий кулак размером каждый, бросились ко мне из трещин на потолке и стенах.

Я остался на месте безучастным к их появлению, и только когда первые из них достигли моих сапог, я прошёл проверку и топнул ногой с такой силой, что камень под ней брызнул осколками. Прошедшая в стороны сейсмическая волна перемолола маленьких созданий, оставив тёмный ковёр агонизировать у меня под ногами.

Я многому научился за эту зиму. Прочитал массу книг и провёл время в многочисленных тренировках. Это позволило значительно увеличить арсенал доступных комбинаций и навыков. Изучал я и магию, но использовать её в тяжёлом доспехе было неэффективно.

Обойдя каменный мешок по кругу, я заглянул в каждую из камер и ни где не нашёл останков тех, кто был в этих камерах заперт. Только паутина и немногочисленные пауки встречали меня в каждой из них.

А вот следов прошедших здесь боёв, было хоть отбавляй.

Резкие, аккуратные, словно расчерченные высокотемпературным лучом линии. Блямбы подпалин. Взломанные изнутри проломы в стенах и потёкший, словно ставший на несколько секунд жидким, камень. Кто бы ни томился за стальными решётками, он не обрадовался тому, что пожаловало извне.

Но на камерах внутренние помещения тюрьмы — не заканчивались.

Я прошёл под арку свода, ударив по застлавшей проход паутине руной Феррис. Нити полыхнули подобно тополиному пуху и потухнув, огонь оставил после себя жалкие обрывки, кислый запах и висящую в воздухе сажу.

Вырубленный в толще камня коридор с высоким сводчатым потолком привёл меня в самое сердце темницы. В восьмиугольный зал с полупрозрачным коконом по самому центру и десятком коконов поменьше, связанных с центральным багровыми нитями, пульсирующими подобно кровеносной системе. А под всем этим растянутым под потолком непотребством, высилась гора сброшенного хитина и кожи.

Оттуда на меня полезли уже знакомые драк’калис, одержимые эльфы, чьи тела стали демоническим гибридом. И крупные, невиданные раньше пауки, чьи раздутые задницы светились ярко красным, не предвещающим ничего хорошего, светом.

Их название снизошло на меня озарением,