Эления - Дэвид Эддингс

что, каждый человек — священник? — спросил Телэн. Мальчик был еще ошеломлен городом. Впервые в жизни он встретил нечто, глядя на что он не мог презрительно пожать плечами.

— Ну это вряд ли, — ответил Келтэн. — Просто в Чиреллосе больше уважают человека, если он как-то связан с Церковью, поэтому здесь носят черное.

— Я бы предпочел видеть на улицах Чиреллоса больше цветов, — сказал Долмант, — этот постоянный черный подавляет меня.

— Вы могли бы первым ввести новый обычай, Ваша Светлость, — предложил Келтэн. — Почему бы вам не предстать перед Курией в ярко-розовой сутане или в изумрудно-зеленой? Вам изумительно пойдет зеленый цвет.

— Боюсь, если я сделаю это, Базилика обрушится, — криво усмехнулся патриарх.

Дом Долманта, в отличие от домов большинства верховного духовенства, не пытался поразить ни размерами, ни великолепием. Он находился в стороне от оживленных улиц, отгороженный от суеты заботливо ухоженной изгородью и оградой из железных пик.

— Что ж, а мы отправимся в наш Замок, Ваша Светлость, — сказал Спархок, когда они остановились у ворот дома патриарха.

— Хорошо, — кивнул патриарх, — я жду тебя завтра.

Они распрощались, и Спархок повел своих спутников дальше по улице.

— Он хороший человек, — сказал Келтэн.

— Один из лучших, — согласился Спархок. — Счастлива Церковь, что имеет его.

Замок Пандиона в Чиреллосе представлял из себя мрачное каменное строение на тихой немноголюдной улице. Он не был окружен рвом, как Замок в Симмуре, но и его окружала высокая неприступная каменная стена с огромными воротами. Спархок прошел через ритуал, дающий право попасть в Замок, и со своим спутниками въехал во двор, где все спешились. Навстречу им торопливо вышел Нэшан, Командор Замка.

— Нашему дому выпала большая честь, — сказал он пожимая руку Спархоку. — Как дела в Симмуре?

— Нам удалось на время лишить Энниаса его ядовитого жала.

— Ну и как, ему это понравилось? — спросил, улыбаясь, тучный Командор.

— Он выглядел раздосадованным.

— Приятно слышать, — сказал Нэшан и обернулся к Сефрении. — Добро пожаловать, Матушка, — приветствовал он ее, целуя обе ладони.

— Нэшан, — серьезно ответила Сефрения, — у тебя по-прежнему замечательный аппетит.

Командор рассмеялся и похлопал себя по животу.

— Каждому человеку необходимо иметь хотя бы пару пороков, — сказал он. — Ну что ж, входите же! Я контрабандой протащил в Замок бурдюк красного арсианского, на благо своего желудка, разумеется. Но нам всем хватит по кубку или даже по два.

— Вот это правильно, — сказал Келтэн Спархоку. — Правилами можно и пренебречь, если ты среди друзей.

Стены и драпировки в кабинете Нэшана были выдержаны в красных тонах, а его рабочий стол украшен резьбой, золотом и перламутром.

— Дань традициям, — объяснил он, махнув рукой на всю эту роскошь. — В Чиреллосе мы вынуждены делать уступку здешней склонности и пышности, иначе нас не будет принимать всерьез.

— Не оправдывайся, Нэшан, — улыбнулась Сефрения. Тебя же выбирали в Командоры Замка не за скромность.

— Кто-то должен заботиться о внешней стороне дела, — вздохнул Командор. — Вояка из меня никудышный — и с копьем я обращался всегда посредственно, и большинство заклинаний у меня разваливаются на пол-пути, — он огляделся вокруг, — но содержать этот дом в порядке я могу. К тому же я хорошо знаю Церковь, ее политику и интриги, и на этой арене мог служить Ордену и Лорду Вэниону гораздо лучше, чем на поле боя.

— Все мы делаем, что можем, — проговорил Спархок. — Сказано, что Бог оценит наши лучшие деяния.

— Не печалься, Нэшан, — сказала Сефрения. — Бог эленийцев добр, а ты делаешь все, что можешь.

Все расселись вокруг роскошного стола Командора, и юный послушник принес серебряные кубки и бурдюк арсианского. Специально для Сефрении был подан чай, и молоко — для Флейты и Телэна.

— Не стоит сообщать об этом Вэниону, — шепнул Нэшан Спархоку, наливая вино ему в кубок.

— Из меня об этом и клещами слова не вытянешь, мой Лорд, — сказал Спархок, поднимая свой кубок.

— Итак, — сказал Келтэн, — как идут дела здесь в Чиреллосе?

— Смутные времена, Келтэн, — ответил Нэшан, — смутные времена. Архипрелат стареет, и весь город затаил дыхание в ожидании его смерти.

— И кого прочат на место нового Архипрелата? — поинтересовался Спархок.

— Сейчас никто не может ничего сказать. Кливонис уже не в состоянии назначить приемника, а Энниас из Симмура тратит огромные деньги, чтобы занять его место.

— А как насчет Долманта? — спросил Келтэн.

— Боюсь, он слишком скромен. Он настолько посвятил себя церкви, что потерял всякое честолюбие, а оно нужно тому, кто стремится к золотому трону в Базилике. И не только это — он постоянно наживает себе врагов своей честностью.

— Враги — это вовсе не так плохо, — усмехнулся Келтэн. — Если бы не было врагов, зачем бы тогда нужны были мечи?

Нэшан взглянул на Сефрению.

— В Стирикуме что-то затевается? — спросил он.

— Что ты имеешь ввиду?

— Чиреллос буквально наводнен стириками, — ответил Командор. — Они говорят, что пришли учиться эленийской вере.

— Но это какая-то несуразица.

— Я и сам так думаю. Церковь уже три тысячелетия пытается обратить стириков, а теперь вдруг они сами по собственной воле целыми толпами приходят в Чиреллос за этим самым обращением.

— Ни один нормальный стирик не станет этого делать. Наши Боги ревнивы и сурово наказывают отступничество. А знает кто-нибудь, откуда пришли эти новообращенные?

— Нет. С виду они — обыкновенные стирики.

— Быть может, они пришли из краев гораздо более далеких, чем хотят показать.

— Ты думаешь, это земохцы? — спросил Спархок.