Ночная охотница - Сергей Осипов

Но чтобы сказать это Иннокентию, нужно было его догнать, а тот быстро и уверенно шагал между могил, и вскоре предложение потеряло смысл, ибо они зашли уже слишком далеко. Кладбище, наверное, было не слишком большим, однако ночь умело спрятала его границы, и у Насти быстро возникло впечатление, что они движутся в каком-то бесконечном лабиринте между каменных плит. Дальше ощущения становились все более и более фантасмагорическими, потому что здешние высоченные деревья уходили в темное небо, протягивая ветви в черный космос, а могильные плиты как будто проваливались вниз; земля втягивала их в себя, некоторых до середины, а у некоторых оставляя на поверхности лишь верхушки. Сбившиеся в кучу, вставшие спина к спине против враждебного мира, такие полусъеденные землей плиты казались Насте чешуйками на спине мертвого дракона. И путешествие меж этих трехсотлетних окаменелостей делало ее такой маленькой и уязвимой, что Настя про себя загадала – если сегодня все закончится хорошо, если они найдут Альфреда и тот отдаст им деньги, то она немедленно, не оглядываясь, уедет домой… То есть по-настоящему домой. Она войдет в свою комнату, в свою крохотную, знакомую до последней царапины на обоях комнату, закроет за собой дверь, сядет на кровать, улыбнется скрипу пружин и…

И не будет чувствовать себя ни маленькой, ни уязвимой, ни одинокой. Где-то ведь на свете должно было быть такое место, где человек не чувствует себя уязвимым и одиноким…

Ее одиночество закончилось даже быстрее, чем она предполагала, потому что впереди раздался вскрик, а ему сопутствовали еще несколько звуков, от которых Настя вздрогнула. Хотя, если рассудить здраво, ночью на кладбище будешь вздрагивать от любых звуков, необязательно жутких.

– Что это там такое? – на всякий случай спросила Настя у спины Иннокентия. Спина промолчала, зато где-то впереди заговорил едва различимый Покровский.

– Туристы, – презрительно бросил он. – Нашли место обжиматься…

– Что ты с ними сделал?

– Я? Ничего. Они сами перепутались, сами заорали, сами убежали.

– Они своим криком не спугнут…

– Кого?

– Тех, кто сторожит Альфреда.

– Его никто не сторожит.

– Как это?

– Наверное, он лежит достаточно глубоко, – предположил Иннокентий. – Так?

– Это была не моя идея, – буркнул Покровский. – Я тут вообще человек маленький. Для Леонарда все человеки – маленькие, все у него под ногами путаются… Разве что Лиза его могла на место поставить…

– Лиза? – остановился Иннокентий.

– …ну так ведь она же не человек, – закончил Покровский.

– Лиза в этом участвует? Во всей этой истории с Альфредом она участвует?

– Нет, – сказал Покровский. – Она теперь сама по себе. Сначала мы с ней поцапались, потом она с Леонардом поцапалась. Не знаю, чего уж они там не поделили, но только шума было… И потом я ее уже не видел.

– То есть в Праге ее с вами не было?

– Нет…

– Это хорошо, – облегченно вздохнул Иннокентий.

– Ты вроде как испугался, – Настя не упустила своего шанса блеснуть «искрометным сарказмом»; когда кто-то рядом с тобой боится, на пару секунд забываешь про собственный страх.

– Я не испугался, я насторожился, – пояснил Иннокентий. – Это большая разница. Примерно такая же, как если просто идешь погулять на кладбище ночью и идешь на кладбище, где тебя поджидает Лиза… Очень большая разница. А ты… – Он догнал Покровского. – Ты говоришь, вы с ней поцапались… То есть до этого у вас с ней…

– Ага, – бесстрастно ответил Покровский. – С полгода. Сам не понимаю, как это у нас вышло…

– А я не понимаю, как ты до сих пор живой… – пробормотал Иннокентий. – Разве что только…

– Что?

– Для нее это было несерьезно.

– В смысле?

– Когда она действительно, что называется, загоралась страстью, то от мужчины мало что оставалось. Она его буквально выпивала. Всего. До дна. Не могла себя контролировать.

– Прямо Клеопатра, – не совсем к месту блеснула эрудицией Настя. – «…ценою жизни ночь мою…» и все такое прочее.

– Клеопатра – просто гимназистка по сравнению с Лизаветой, – заверил Настю Иннокентий, а Покровский запоздало возмутился:

– Что значит – несерьезно? Очень даже серьезно…

– Еще кому расскажи, – отозвался Иннокентий. – Было бы серьезно, ты был бы труп. Вот со мной было серьезно…

– Ну и что, ты разве труп?

– Было пару раз, – весело сообщил Иннокентий и получил от Насти локтем в бок, что означало: во-первых, не забывай, что ты – помощник начальника Службы королевской безопасности Р.Д. Смайли; во-вторых, не обязательно выкладывать Покровскому все подробности твоей биографии, а то человек, чего доброго, сделает вывод, что хрен (то есть династия Андерсонов) редьки (достопочтенный Леонард) никак не слаще, и даст деру…

– Я тебя умоляю, – прошептал Иннокентий, немного отстав от Покровского. – Этот парень на полном серьезе собирался поступить на службу к демонам, разве могут его смутить подробности моей биографии?

– Демоны – это еще одна Великая старая раса?

– Ага. Очень старая.

– Я в Лионее не видела никаких демонов.

– Надо было смотреть глубже…

– Как это? – удивилась Настя, а Иннокентий криво усмехнулся в ответ, даже и не думая пускаться в объяснения; и тогда в Настиной голове привычно завертелось неторопливое колесо разгадывания лионейских загадок. Настя даже не удивилась очередной порции скрытой реальности, которая вдруг невзначай вышла наружу; оказывается, она привыкла к этой ненормальной жизни, в которую ее макнул с головой Денис Андерсон шестого сентября прошлого года.

Наверное, это было не очень хорошо – привыкать к ненормальному. Хотя с другой стороны, если вокруг тебя по-прежнему творятся вещи запредельно странные, что тогда остается?

Молча идти по кладбищу и надеяться, что проводник знает свое дело.

– Стоп, – сказал Покровский и показал вправо. – Ваш Альфред – там, за деревом. Здоровый памятник, со львом наверху, и вот за ним…

За этим памятником их ждала сумрачная тень капитана Сахновича. Оказалось, что у Альфреда все-таки есть свой страж.

4

– Застрели его, – нетерпеливо посоветовал Иннокентий. – Или лучше сверни шею по-тихому. Если брезгуешь, я сам ему шею сверну, потому что всякий, кто стоит между мной и моими деньгами…

– Он умер, – сказала Настя. – Он уже давно умер… Ой.

Давно умерший Сахнович зевнул.

– Умер? – не особенно удивился Иннокентий. – Но это не повод, чтобы торчать ночью на кладбище, тем более на таком кладбище…