Сказка про наследство. Главы 10-15 - Озем

Слаженно работал городской партийно-хозяйственный механизм. Из области спускались планы – пятилетние, семилетние, годовые, квартальные – их надо выполнять. И выполняли – находились средства, способы и люди. Согласно меняющимся условиям проводилась ротация местных кадров. Известный тылвинский ветеран Антон Кулыйкин с почетом отправлен не пенсию. Благополучно доживал в отдельной квартире в двухэтажной сталинке (в подобных домах в Кашкуке были сплошь коммуналки). Дом Кулыйкина на особом положении – для жильцов завод в первую очередь проложил тогда водяные и канализационные трубы, установил ванны, туалеты – невиданные удобства! Другие персональные привилегии – солидная (по поселковским меркам) пенсия, медобслуживание и снабжение по особому разряду, авторитет среди тылков. Антона часто приглашали в кашкукскую школу – восьмилетку рассказать юным вьюношам – пионерам и комсомольцам – о нелегком пути становления советской власти на южном Урале, дабы молодежь оценила и восприняла идейное наследство ветеранов. Антон исправно посещал школьные мероприятия – торжественные линейки, митинги у главного городского мемориала (тогда еще представлявшего собой не женщину с раскинутыми руками, а выкрашенного серебрянкой Героя на кирпичной тумбе), классные часы, но чем дальше, тем больше делал это вяло, без огонька – словно по обязанности. С годами он сильно постарел, замкнулся в себе, угас. У него жизнь приближалась к концу (которого никому не избежать). И где прежний наивный, искренний, убежденный в правоте революции паренек, что безоглядно поверил, распахнул душу и для справедливости и счастья людей не пожалел ничего – даже простреленной коленки. Где его хуторские друзья? Из всей четверки трое успели дожить и состариться. Первый – Антон; второй – Сашка – вернулся после отсидки и уже умер. Про третьего – Агапа – ничего неизвестно долгое время; и только четвертый – Гранит – ушел молодым, сорвался в полете. ПОЧЕМУ? Страшный вопрос – словно из глубины темной норы – оттуда, где прятались тайные мысли, разочарования и страшная вина. Антон был виноват перед Грицкой – он сам знал. Больно, очень больно и горько…

Напоследок А. Кулыйкин стал ходить совсем плохо. Ноги не носили его, а протезирование коленок еще не придумали. И оправданий для больной совести тоже. Антон вообще сделался затворником в четырех стенах в квартире. И использовал это как предлог для вежливого отказа от патриотических выступлений – дескать, нет возможности и здоровья. Но странное совпадение – Антон начал отказывать после одного визита в школу, когда в общем коридоре ему повстречалась молодая девушка – плотная, кареглазая, с черными косами. Выпускница Орского института – первый кадр с высшим образованием среди тылвинских педагогов. Антон словно углядел призрак – его лицо закаменело (как у каменных зверей ворпаней). Хромой старик и девушка в коридоре признали друг друга и прошли мимо. После этой случайной встречи Антон оборвал просветительскую активность. В школу он больше не ходок. Его супруга Фаина предпринимала попытки общаться с племянницей, но та реагировала еще странней – они не сблизились. По каким-то своим личным причинам Лида Чиросвий не желала родниться. Это лишь первые ее странности. Подобно Энгру, не подозревавшему о замысле Камы, тылки тоже ничего не ведали о Лиде. Все только предстояло узнать, понять и почувствовать – и девице Чиросвий, и прочей Утылве. Времени хватило – целая Лидина жизнь.

******

Две учительницы – Лидия Грицановна и Агния Николаевна – подружились уже в старости, а изначально их отношения складывались отнюдь не безоблачно. Две советские девушки – и такие разные судьбы, которые в итоге сошлись в понимании и согласии. Сперва же их диворы разбежались далеко по степи.

Они обе получили профессиональное образование уже без скидок на эпоху военного коммунизма или довоенного индустриального рывка. Специальности – учителя русского языки (Лида) и математики (Агния). Но в институте читали им различные дисциплины – историю КПСС, марксистско-ленинскую философию, политическую экономию, научный коммунизм, педагогику, историю педагогики, психологию, методику преподавания предмета, школьную гигиену, физическое воспитание. Даже в захолустной Утылве появились квалифицированные педагоги. Есть успешный результат деятельности системы, созданной в Кортубинской области Г. Шульце.

Агния – шумная, яркая, энергичная, особенно на фоне пожилых кашкукских педагогов – затюканных жизнью замужних дам. Оправдывала свое имя – Агния значит из греческого «огненная». Самоуверенность добавляла девушке привлекательности. Много позже подобный тип Ирэн Нифонтова довела до совершенства. Сейчас удивятся, но в молодости Агния слыла модницей – до нее про моду здесь не слыхивали. Проучившись в Оренбурге (ни в какое сравнение не идет с новообразованным городом Утылвой), была в курсе, что носят провинциальные студенты. Да, гардероб у нее не богатый, но опять-таки не сравнить, с чем приехала Чиросвий. В Лидино послевоенное студенчество бедно жили все, а уж что говорить про воспитанницу детдома – сыта, одета, обута и благодарна судьбе. С тех пор у совков кое-что появилось – не жирок пока. Агния привезла интересные наряды и произвела фурор. Блондинка шикарно выглядела в строгом платье из тонкой черной шерсти с круглой стоечкой – воротником, лиф затейливо расшит бисером. Другое платье – сложно скроенное, крепдешиновое, затянутое в талии пояском – его главным украшением служил благородный цвет бордо. Агния часто одевала парочку вещиц из чешской бижутерии (окрашенные стеклянные бусы, брошка из имитации гранатов), и любимые крупные янтарные бусы. Ярких пластмассовых клипс не было. Зато имелся остромодный предмет, выполненный оренбургской портнихой по фасону из модного журнала – брюки, но Агния, показавшись в них, встретила гневную общественную реакцию и больше не рисковала. Еще вспомнить (о, ужас!), что Агния баловалась изредка сигареткой – естественно, не при сборище народа и не среди коллег, тем паче школьников, а в узкой компании пускала сигаретный дым колечками и озвучивала отдельные мысли – весело и остроумно, но незамужняя девушка так говорить не должна. Очень многое девушка в Утылве делать не должна – к примеру, завязывать приятельские (невинные) отношения сразу несколькими парнями, приходить к ним в заводское мужское общежитие, ездить на мотоцикле – на одном сиденье с парнем, за которого замуж не собиралась. Агния слишком умная, образованная, яркая, что само по себе скандально в захолустной Утылве.

Вторая девушка – Лида Чиросвий – полная противоположность. Тиха, отчуждена, молчалива, но не как у Пушкина.

Дика, печальна, молчалива,

Как лань лесная боязлива,

Она в семье своей родной

Казалась девочкой чужой.

Существенные поправки – чтобы так чувствовать, надо