Плохое путешествие: Том 1, 2 - Давление

— А ты многое повидал.

— Я не всегда делал горшки, Хью. Сытая и спокойная жизнь — это роскошь. Но как бы там ни было, то, что ты сказал, не подтверждается практикой.

— В целом ты прав, но сомневаюсь, что рабов хорошо кормят, да и физические нагрузки на тех же рудниках, скорее всего, такие, что большинство попросту надрывается. Я же говорю об обычных тренировках, когда заставляешь свои мышцы работать и при этом снабжаешь всем необходимым. Конечно, с таким подходом вряд ли станешь таким же раздутым и мощным, как Анабар, но если брать условно равных демонов без имени, то такие явно будут сильнее.

Фикул некоторое время подумал-подумал, а затем ответил.

— Херня всё это.

— Не херня! — возмутилась Дура. — Это правда так!

Тут даже я немного растерялся от такого поворота.

— Ты-то откуда знаешь⁈ — возмутился тапир. — Сама только что услышала!

— Хью сказал! — уверенно заявила бесилка. — А раз Хью сказал, значит так оно и есть!

— О-о-о, понятно всё с вами. Идите в жопу, а я дальше спать. — махнул рукой гончар, и разговоры на этом закончились.

Дурилка только ещё немного покрутилась и спустя какое-то время опять принялась дышать мне на ухо.

— Как делать отжумания и приседания? Хочу отжуматься и приседать.

Я снова закатил глаза и тяжело вздохнул.

«Она не отстанет. Она же никогда не отстаёт».

— Тебе вот прям сейчас?

— Да. Давай отжуматься. Ты будешь приседать, я буду отжуматься. Разделение обязанностей. Будем сильными, украдём топор.

— Ох, Дура-а… Завтра! Всё завтра!

— А сейчас?

— А сейчас спать!

— А как же…

— Спать!

* * *

Кажется, с того момента, как мы ходили за топором, прошла уже неделя, жизнь текла своим чередом в своём привычном размеренном темпе. Казалось, что все уже и забыли о том, что совсем недавно случилось великое сражение великого Анабара против великого войска, когда ещё потом весь рынок откисал несколько дней. У всех были свои заботы, проблемы, обязанности и потребности, которые, как правило, сводились к тому, чтобы раздобыть денег на еду. Однако у нас с Дурой с этим было как-то попроще. Гончарная мастерская работала, монетки капали и уже набрались в количестве тридцати серых соулкоинов. Там, правда, около четверти была медью, но нам и так сойдёт. По возможности старался сливать избытки мяснику, он вроде не сильно возмущался на этот счёт.

Что касается моего креатива по поводу горшков, то эксклюзивов мы хоть больше и не делали, но ассортимент немного разнообразили. Ничего особенного, так, по мелочи.

Я сидел на прилавке, рассматривал разномастную толпу проходящих мимо демонов и потихоньку стругал флейту, о которой меня уже давненько просила бесилка, да всё руки никак не доходили. Фикул медитировал на привычном ему месте, покуривая трубку, и следил за тем, чтобы кто-нибудь не спёр его горшки. А Дура… отжималась с мешком глины на спине. Сейчас, к слову, шёл уже седьмой подход.

— Вроде готово. — покрутился я в руках получившийся инструмент, который относительно прошлой дудки должен был отличаться не только внешним видом, но и звучанием.

— И что это? — спросил Фикул, поглядывая на свою курительную трубку.

Дура была тут как тут и чуть ли не носом упёрлась в мою поделку.

— Она отличается. — нахмурилась бесилка. — Выглядит по-другому.

— Она и звучать будет немного по-другому. — улыбнулся я.

— Покажи. — тут же требовательно проговорила она.

— То есть это не курительная трубка? — с досадой покачал головой Фикул, но интереса не утратил.

— Нет, кое-что получше. Сейчас опробуем.

Ох, надеюсь, что пальцы помнят, как это делать, а то в аду, как оказалось, на хобби почти не остается времени. Вечно бегаешь, куда-то спешишь, что-то делаешь и боишься опоздать или нарваться на неприятности.

И я заиграл. Получилось действительно лучше, чем в прошлый раз. По крайней мере, ноты звучали именно так, как мне того хотелось. Не знаю почему, может, цвет настроения такой, но мелодия выходила немного печальная. Возможно, потому что я всё ещё тосковал по дому и по родным мне людям, хоть это всё теперь и выглядело как иллюзорное воспоминание, которое вроде бы со мной случалось, а вроде я сам это выдумал.

— Краси-и-иво… — тихонько протянула Дура, залезла ко мне на прилавок и стала плавно покачивать головой в такт моей неспешной мелодии. Фикул молча хмыкнул и, прикрыв глаза, продолжил курить свою трубку.

Вечно бредущие потоки демонов вдоль торговых рядов чуть замедлились. Некоторые останавливались, втыкались в меня глазами, да так и смотрели, даже не моргая. Другие просто делали вид, что их капец как заинтересовали наши горшки, третьи не стесняясь стояли и наслаждались мелодией. В преисподнии, по крайней мере в тех местах, где я был, очень туго даже не столько с музыкой, сколько в принципе с таким явлением, как красота. Здесь нет доброты, нет мира, нет спокойствия, но в избытке присутствует мусор, грязь, злость и ненависть. Наши отношения с Дурой — это своеобразный островок безопасности, искаженная и пережёванная крупица моей прошлой жизни, когда рядом ты чувствуешь того, кому можно доверять. А музыка… Музыка — это редкое явление красоты. Настолько редкое, что многие демоны останавливались и удивлённо хлопали глазами, глядя на меня и слушая мою незамысловатую мелодию.

Так прошло около десяти минут, но этого хватило, чтобы на нашей улице стало не протолкнуться. Причём основной затор образовался именно рядом с нашей лавкой.

Естественно, когда я прекратил играть, никаких аплодисментов не было. Немного осыпали медными монетами, но на этом всё.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — поклонился я несколько раз. — И раз уж вы здесь, то не проходите мимо, у нас пополнение ассортимента. Горшок, приносящий удачу, — указал на тот, что был с большим резным символом, похожим на четырёхлистный клевер, на боку. — Чем больше навалишь, тем больше получишь! Два сола! Всего два сола!

И нет, совесть меня теперь не мучила. После разговора с торговцем оружием я понял, что серые монеты — это, по сути, копейки. Так что нихрена страшного в том, что мы накрутили лишний соулкоин, нет.

— Ха-ха! Смотри чего удумали! Сидишь гадишь, а тебе удача прибывает! Насмешили! Кто такое возьмёт? — крикнул кто-то с насмешкой из толпы.

— Так вас никто