Сказка из Ленинградской коммуналки - Ася Логинова

– Твою ж ступу, – ударил руками по столу Тихомиров, отчего его единственная чёрная ручка скатилась на пол. – Я вчера весь вечер в комп рубился и вообще забыл.

– А я говорила, ваши игры до добра не доведут, – самодовольно фыркнула Сиша и щелчком пальцев вернула письменную принадлежность Евгения на законное место. – Не за что.

– Лучше свали сразу после этого урока, чтобы она тебя не заметила, – сказал Лёня и, кинув взгляд на дверь, увидел заходящего профессора Хлебобулочное Изделие. Для учеников он, конечно, Колобок Иванович, но, между нами говоря, первое прозвище идёт ему куда больше.

– Доброе утро, класс, – устало кивнул Колобок и поправил потёртый коричневый пиджак, который больше, чем он сам, на размера три. Профессор был небольшого роста, худенький, с прилизанными светлыми волосами. Он всегда ведёт себя скромно и говорит тихо, неспешно. Большую часть своего времени Колобок проводит в компании природы, живых существ он любит куда меньше, чем растений.

– Доброе утро, – произнесли ребята в классе вразнобой, уныло склонив головы над партами.

– Сегодняшняя тема урока это… А на чём мы остановились? – растерянно спросил Колобок, промакивая платком вспотевший лоб.

– Мы вас через раз слушаем, вы о чём? – хмыкнул Тихомиров, выпросивший у кого-то тетрадь с домашкой. Как он успеет всё это переписать – загадка, но попытка – не пытка, а шанс на выживание.

– Цветок папоротника, – отозвалась Серафима, перечитывая конспект за прошлый урок. Скажите мне, что там может быть интересного в рассказах о кустарнике, который раз в сто лет цветёт? Посмотреть – другое дело, а слушать уж – слишком нудно.

– Ах, да, точно, – кивнул Колобок и, усевшись за учительское кресло, провёл рукой по редеющим волосам. – Что ещё раз?

– Папоротника цветок, – повторил одноклассник, покачиваясь на стуле.

– Папоротник, папоротник, – прошептал себе под нос профессор, потерянно перебирая методички на столе.

– А может, вы нам лучше расскажете про то, что сегодня ночью было? – прошептал Тихомиров, пытаясь разобрать непонятный почерк в чужой тетради.

– Да, Колобок Иванович, а что вы думаете насчёт убийств? – задала Серафима интересующий Женю вопрос, причем не весть как услышав комментарий рыжего.

– Каких убийств? – растерянно переспросил учитель, будто бы слышал о происшествии первый раз. – А, вы про это, я не интересуюсь криминалистикой.

– Так там же магическое убийство. Фактически уничтожили одних из сильнейших волшебников города, – не унималась Шишкова, раззадорив своими разговорами весь класс, который вновь бурно обсуждал прошедшую ночь.

– Вы знаете, это вопрос далеко не ко мне, – состроил полуулыбку Колобок, пытаясь хоть как-то уйти от темы.

– Почему же? Вы один из членов Союза Нечисти, неужели вас не посвятили в подробности? Какое-то неуважение, вам так не кажется? – сыпала вопросами Сиша, будто бы намертво забыв о своём интересе к цветению папоротника.

– Серафима, я некомпетентен в этом вопросе. Спросите у кого-то другого, – быстро проговорил Колобок Иванович и стыдливо опустил глаза в свои тетрадки. – Переходим к папоротнику и его цветку.

– Наконец-то, – фыркнул Лёня, выводя карандашом в тетради черты человеческого лица. Кажется, женского. Девичья мордашка начала оживать на бумаге: её графитовые ресницы поднялись вверх, и стали видны угольно-чёрные глаза. Кажется, в этих очах не было ничего живого, в них обитала лишь пустота. Губы девушки тоже больше смахивают на мертвенно-бледные и сухие. Щёки впалые, как будто их обладательница пропускает и обеды, и ужины. Носик вздёрнутый, весь усыпан веснушками, а уши заострённые, словно о них можно порезаться. Волосы уложены в хвост, но несколько непослушных прядок всё-таки выбились из него.

– Красивая. Твоя новая, что ли? – спросил Женя, окинув портрет заинтересованным взглядом. Незнакомка лишь цокнула и отвернула голову в сторону от парней. – Ничего такая, наглая только.

– Заносчивая, самовлюблённая, блёклая и худая, как вобла, – выдала Шишкова характеристику, внимательно разглядывая рисунок вверх ногами. Обсуждение вымышленной особы даже смогло отвлечь Сишу от спора с профессором Хлебушком. Девушка с портрета показала язык в ответ на выпад Серафимы. Шишкова нахмурила брови, а цвет её щёк побагровел. Незнакомка лишь усмехнулась, последний раз посмотрела на Лёню своим холодным взглядом и исчезла, оставив за собой лишь пустой лист. – Противная.

– Сама ты противная, а эта – девушка Лёньки. Как по мне, она ему подходит намного больше тебя, – ответил Женька и, взяв за плечи Сишу, развернул девушку за её парту. – Лёня, а как зовут-то красавицу?

– Никак, Жень, я её только что выдумал, – пренебрежительно сказал Красавцев и захлопнул тетрадь.

– Причём папоротник цветет единственный раз в году – в волшебную ночь накануне Ивана Купалы, – продолжил вести свою лекцию Колобок Иванович, периодически поглядывая в пожелтевший от старости учебник. – В эту ночь между листьями папоротника загорается маленький уголёк – цветочная почка.

– Нет, скажите своё мнение об убийствах, нам же интересно, – с некой усмешкой произнесла Шишкова, которая вернулась к интересовавшему её вопросу.

– Сиша, хватит уже, – дёрнул за волосы девушку Тихомиров, пытаясь привлечь её внимание, но та даже не обернулась.

– Моё мнение такого – вам не стоит совать нос не в своё дело, – грубо отозвался Колобок, от которого такие слова можно было услышать достаточно редко. Профессор отвёл грозный взгляд и, прокашлявшись, перешёл к уроку. – При этом она не стоит на месте, а движется, прыгает с одного места на другое и даже щебечет. Когда наступает полночь, почка раскрывается, появляется огненный цветок. Записываем-записываем, Шишкова.

– Да-да, – нервно выдохнула рыжая и, громко притопнув ногой, взяла ручку для написания конспекта.

– Опять пчела её какая-то укусила, – вздохнул Женя, на что Красавцев лишь неопределённо кивнул головой. – Лёня, посмотри сюда, твоё экспертное мнение нужно. Здесь написано «перфоратор» или «сандалии»?

– Это «самовнушение», гений, – усмехнулся парень, всё ещё пытаясь нарисовать на полях тетради что-то достойное.

– Понял, – кивнул Тихомиров и продолжил переписывать конспект. – А «гений» – это тоже там написано?

                                       * * *

Не люблю метро только за то, что здесь легко уснуть. Скрежет рельсов и стук колёс будто бы убаюкивают своей монотонной мелодией. Развлечься здесь могут помочь лишь люди, сидящие вокруг. Каждый из этих человечков имеет свою уникальную судьбу, но все они переплетаются между собой, когда их обладатели заходят в вагон. Быть может, кто-то познакомится со второй половинкой именно здесь. Или же просто увидит мельком, а потом встретится через пять лет и будет усердно вспоминать, откуда ему знакомы черты лица. Вероятнее всего, он сентиментально спишет это явление на прошлую жизнь, мол, они были знакомы где-нибудь в дореволюционном Петербурге. Увы, враньё, никакой другой жизни не существует, тело и душа у нас одни, а прожить это время надо так, чтобы потом не стыдно было. Например, уважаемым работникам ЖКХ искренне советую вовремя убирать лёд и подтаявший снег у парадных, а то аукнется же всё. Коньки я почему-то с собой не ношу, поэтому частенько поскальзываюсь. Ладно бы без потерь, так сегодня каблук аж сломала.

– Вот же шпынь! – вскрикнула я, пытаясь встать с холодного асфальта.

– Чертильник собственной персоной по вашему повелению прибыл, – сказал мне в ответ материализовавшейся Антип Вербин. Знакомьтесь, этот юноша – представитель рода чертильников. Это единственный вид магов, незримых для людей. Тем не менее они всегда появляются рядом с человеком, стоит ему произнести любое ругательство.

– Встать помоги, оратор, – ответила я, и Вербин легко вернул меня в нормальное положение. Чертильник опустился на корточки ближе к моим сапожкам и, поступив, как настоящий джентльмен, починил их один касанием. – Хоть какой-то от тебя толк.

– Если это спасибо, то засчитано, – встал парень и, продолжая жевать, кажется, виноградную жвачку, юркнул за парадную дверь.

– Понимаешь, первый раз решила к вам по-человечески